– Я возьму. У меня на сегодня больше записей нет.

Честно говоря, я надеялась, что никто уже не придет и я смогу заняться стиркой, прибраться в комнате, помочь Мали с отчетностью, а не делать массаж, но… я сама выбрала такую работу. Это я себе часто твердила – когда болели пальцы или когда после стирки полотенец кружилась голова от запаха хлорки.

Я отодвинула занавеску; в небольшой приемной переминался с ноги на ногу Каэл. Почти всю комнату занимали стулья, не оставляя места повернуться крупному мужчине. Я посмотрела, как он топчется, потом вошла.

– Привет!

Сердце у меня замерло.

– Привет!

В воздухе висел густой запах благовоний, на полу тихонько гудел системный блок старенького компьютера.

– Все нормально? – спросила я. До меня дошло, что Каэл мог прийти и по делу.

– Ну да. Я вообще-то на массаж. – Он шутливо поднял руки.

– Серьезно?

– Да. Ты не против? – неуверенно спросил Каэл.

Я кивнула, невольно прикрыв рот ладонью и почему-то улыбаясь.

Я задернула занавеску.

– Две минуты тебе на раздевание, потом приду.

Каэл стоял, скрестив руки. Свечи бросали блики на его кожу. Уже не помню, когда мне было так приятно смотреть на мужчину. Каэл меня завораживал. Не знаю, что в нем такое было, но чем больше я на него смотрела, тем больше он мне нравился.

Я вышла в коридор и глубоко вздохнула. Казалось бы, ничего особенного не происходит. Просто клиент, чужой человек. Я его почти не знаю и, в конце концов, уже делала ему массаж.

Я вынула из кармана телефон, проверила, не звонил ли Остин. Не звонил. Отправила эсэмэску папе, чтобы чем-то себя занять.

Мали в приемной разговаривала с мужем насчет рекламы массажа горячими камнями, который мы осваивали в этом месяце. Она всегда старалась придумывать новые услуги и всячески продвигать свой небольшой бизнес. Удивительно, как ей удавалось иметь столько постоянных клиентов, ведь массажные салоны были здесь почти в каждом квартале. В среднем по тридцать долларов за сеанс, где-то больше, где-то меньше, где-то через кассу, где-то на руки.

Пришла эсэмэска от папы: «Остин в порядке. Отсыпается».

Я сунула телефон в карман. Две минуты прошло, а то и больше.

– Можно? – спросила я, отодвигая занавеску.

– Да.

Каэл уже лежал на столе, головой в углублении и укрытый простыней.

– Ты помнишь, что в прошлый раз тебе понравилось, а что – не очень? – спросила я скорее для себя.

– Все понравилось.

– Ладно, значит, с такой же силой и делаю, а там посмотрим?

Он кивнул.

Я взяла полотенце и приступила к делу. Теплая ткань мягко скользила по его ступням. Он опять улегся на стол в штанах – из-под белой простыни торчали черные штанины. Я было потянулась их поднять, чтобы протереть и лодыжки, но не решилась. Разумеется, он остался в штанах не просто так, а я, хотя и умирала от любопытства, не хотела переходить определенные границы или ставить его в неловкое положение.

Я надавила на ступню прямо под пальцами, и Каэл издал стон. Я отпустила – и он сразу расслабился. Потряс ногой, чтобы избавиться от неприятного ощущения. Болезненная точка.

– Извини. Обычно это помогает снять напряжение.

Я перешла к изголовью и потянулась за маслом.

– Без мяты?

– Не выношу, как она пахнет.

Нет, так нет.

– Есть масло без запаха. Пойдет?

Он кивнул.

Я налила теплое масло на ладони и стала растирать ему основание шеи. По плечам и спине вились тугие мышцы. Вот человек, созданный сражаться и защищать, – и все же в нем проглядывал мальчишка, совсем глупыш, который сам нуждается в защите.

– Элоди тоже здесь, – сказала я, проводя ладонями по гладкой коже. Плечи у него были не такие напряженные, как вчера. Черт, а ведь всего сутки прошли с тех пор, как он явился на массаж к Элоди. – Мы с ней познакомились на курсах массажистов. Она только-только приехала из Франции и участвовала в образовательной программе для жен военнослужащих.

Я сразу обратила внимание на ее тогда сильный акцент.

– Элоди была серьезно настроена и поначалу принимала все близко к сердцу. Мне она понравилась.

Каэл усмехнулся – плечи у него вздрогнули.

– А Филип правда хороший? – спросила я между делом.

Каэл чуть помедлил.

– Отличный парень.

– Точно? А то он привез ее сюда из другой страны, здесь у нее ни родных, ни друзей. Я за нее переживаю.

– Отличный парень, – повторил Каэл.

Пора было прекратить это дознание и сосредоточиться на работе, а у меня возникало все больше и больше вопросов. Однако не разговаривать же он пришел. Он пришел получить облегчение от мучившей его боли.

Я трудилась над спиной, постепенно входя в привычное русло работы. Делала то же самое, что всегда: средняя интенсивность, чуть больше масла, чем принято у других. В кабинке звучали старые песни Бейонсе; следующие двадцать минут пространство наполнялось лишь музыкой, а потом я попросила Каэла лечь на спину.

Перевернувшись, он закрыл глаза, и я смогла без помех его рассматривать. Резко очерченный подбородок, едва наметившаяся щетина. Я протолкнула ладони ему под спину и, растопырив пальцы, с силой провела по коже, надавливая на мышцы; он громко втянул в себя воздух.

Я уже открыла рот, чтобы спросить насчет поездки в магазин… и тут же закрыла. Через секунду чуть не спросила, что он предпочитает на обед. Потом едва не сказала, как мне нравится эта песня; мысленно я все же ему поведала, что Мали разрешила мне включать музыку по моему усмотрению. Отчего-то в его присутствии меня тянуло без конца разговаривать. Я сама себя не понимала.

Вздохнув, я несколько раз мысленно повторила: нельзя все время болтать, когда у тебя на столе клиент. Непрофессионально.

Я взглянула на часы: Каэл всего две минуты как перевернулся. Вот проклятье. Мне захотелось сказать ему, что время идет медленно… или спросить – почувствовал ли он запах свечи с ароматом карамели, которая у меня горела с самого утра? Однако спросила лишь:

– Все нормально?

Он кивнул.

– А как твой брат?

Вопрос меня удивил.

– Я думала, что Остин, как только приедет, явится ко мне… Сейчас он у отца, спит. Мне пока не удалось с ним поговорить. Знаешь, как-то неприятно – раньше мы были очень близки.

Каэл кивнул. Я «месила» его плечи и руки кулаками.

– Извини, что-то слишком я разболталась. – И я засмеялась, но смех прозвучал фальшиво. Впрочем, он и был фальшивым.