Но Эми его услышала.

— Позволь, я закончу, — попросила она, теряя терпение.

Подвинув к себе бокал, он налил еще вина, затем скинул пиджак, хотя температура воздуха стала ниже.

— Моя жизнь в Америке была скучной, у меня магазин подержанных вещей, и мой приятель говорил...

— К черту его. Он ошибался. Как я и думал.

Сердце ее затрепыхалось в груди.

— Ну, не с тобой. Это же было один раз. И я подумала...

В сильном волнении она недоговорила и потупилась, опустив взгляд на белые босоножки.

— Продолжай, — улыбнулся он.

— Мне нужно больше практики... с профессионалом. Если верить газетам, ты как раз такой. Так что я хочу, чтобы ты научил меня, как быть соблазнительной.

— Разве ты не знаешь, что все эти дешевые газетенки постоянно используют истории про секс, чтобы поднять свой рейтинг? Без этого ни одно издание не обходится.

— Но в Лондоне ты...

Откинувшись назад, он посмотрел на нее из-под нависших бровей и нахмурился.

— Ты меня не слышишь!

— Я знаю, обычно ты встречаешься с этими красивыми богатыми женщинами...

— Да ни черта ты не знаешь! — вскинулся он, подался вперед и схватил ее за руки, взглянув прямо в глаза. — Ты восхитительная женщина. Может, уже хватит себя принижать? Поверь же в, себя!

— Если ты сделаешь для меня это одолжение, я, может, поверю.

— Одолжение? Как ты это говоришь, это одолжение будет настоящим обманом, каким была та ночь в Лондоне. Я не желаю обманывать хорошенькую невинную девушку!

—Я подпишу контракт только с этим условием. По любой выставленной вами цене, — уперлась Эми.

Она выдернула свои дрожащие руки из его и поднесла пальцы к губам, по детской привычке желая искусать в волнении ногти. Реми снова дотянулся до ее руки.

— Брось эту пагубную привычку, — сказал он, целуя ее пальцы. — Боже, нет! Нет!

И он вскочил на ноги. Она тоже поднялась.

— Это потому, что я для тебя недостаточно сексуальная? Я скучна?

— Проклятье, не вкладывай чужие слова в мои уста!

Небо стало почти черным, похоже, собирался дождь. Эми прошагала по влажному дворику к бассейну.

Девушку переполняли смущение и боль. Как он мог отвергнуть ее? Невыносимо!

— Эми!

Она ощутила горячую ладонь Реми на своей спине. Попыталась отскочить, но он очень мягко остановил ее.

— Мне очень понравилось тогда, в Лондоне. Но я боялся, что обидел тебя. Именно поэтому и пришел снова. Я очень не хотел привязываться к тебе. Но... не могу остановиться. Лучшее, что ты можешь сделать, это держаться от меня подальше. Назови свою цену, продай виноградники и езжай домой!

Эми сжала руки в кулаки, до боли вонзив ногти в ладони.

— Я уже назвала эту цену. Тебя на месяц. Ты самый подходящий человек, который может научить меня всему, что мне надо знать. Всю жизнь моя мать и сестра считали себя экспертами в этой области. Как я могла конкурировать с такой сестрой? Я всегда была ее тенью, так и не став вполне женщиной. Даже мать проиграла. Так что сейчас я хочу научиться хорошему сексу. Хочу быть всегда такой, какой была тогда с тобой.

— Глупышка! Сексу не надо учить. Это не игра на пианино. Когда женщина отдается мужчине, она отдается вся, не только телом. Невозможно взять и просто так нанять опытного учителя только потому, что где-то ты прочла, что он спал с тысячей женщин.

— Почему бы и нет? Особенно, если я уже и сама знаю, что ты хорош в постели.

Хватка его усилилась, он развернул ее к себе лицом.

— Эми, ты нравишься мне такой, какая ты есть. Я не желаю быть тем, кто изменит тебя или разрушит твою цельность.

— Это моя идея. В школе я была книжницей. Обожаю учиться, и теперь хочу изучать... секс!

— Не смеши меня! — Реми медленно убрал локоны с ее лба, пробежав пальцами и по щеке. — Иди в дом, пока тебя не сдуло в бассейн, а я уж постараюсь забыть этот дурацкий разговор.

— Разговор вовсе не дурацкий, — возразила она, вывернувшись из его рук. — Ты хочешь «Замок сирен», а я хочу тебя. То есть хочу, чтобы ты обучил меня.

Она встала на цыпочки и потянулась к нему, прижавшись всем телом. Несколько мгновений Реми стоял каменным изваянием, а затем обрушился на нее с поцелуями, заставив дрожать всем телом.

— Как хорошо, — выдохнула Эми, прижимаясь к нему еще сильнее. — Ты — лучший. Вот почему я выбрала тебя.

— Мы нравимся друг другу, но... ты последняя женщина, которую я бы сделал своей любовницей. Поверь, это может быть опаснее, чем ты думаешь. Ты же знаешь, сколько женщин я умудрился обидеть. Все они хотели от меня чего-то большего. А я уходил. Я не в состоянии любить и привязываться. Меня покинули в детстве, поэтому я стал жестоким.

— Мне все равно. Я же прошу всего несколько уроков в постели. У меня нет иллюзий на твой счет. Если ты и впрямь такой испорченный, как говорят, то не все ли тебе равно? Тем более что наградой будет «Замок сирен». Если ты жесток, то какая тебе разница? Это же сделка, — мягко проговорила она.

Где-то прямо над ними по небу прокатился раскат грома, одновременно с этим блеснула ослепительная молния, осветив искривившееся лицо Реми.

— Хорошо. Пусть будет по-твоему.

С этими словами он схватил ее в объятия, его губы грубо прижались к ее, потом проследовали по шее, по груди. Он заставил Эми дрожать, и млеть, и пылать желанием. Кровь шумела в ушах, сердце сильно колотилось в груди.

Они вернулись на кухню, и Эми подвела его к календарю.

— Ровно через месяц, в этот же день, в этот же час я подпишу контракт, — выбравшись из его цепких объятий, она схватила красный карандаш и обвела дату.

— Клянусь, через месяц общения со мной ты больше никогда не засомневаешься в собственной сексуальности, — заявил он.

— Клянешься? На Библии?

— Это не игра, — пригрозил Реми и завладел губами Эми. Он целовал ее долго и нежно до тех пор, пока его дыхание не стало хриплым. — Раздевайся, — приказал он, его голос совершенно сел.

— А ты будешь стоять и смотреть? Словно бы я... женщина из стрипбара? — испугалась она на миг, но сразу опомнилась. — Ты думаешь, я слишком робкая для этого? Испугаюсь и продам виноградники просто так?

— Вообще, да! Если у тебя осталась хоть крупица здравого смысла.

— Хочу, чтобы ты знал: мое решение серьезно. Я собираюсь быть твоей любовницей. На месяц.

С этими словами она вытащила из ушей сережки, медленно, одну за другой. Затем сняла жемчужное ожерелье и начала расстегивать шифоновое платье.

Наконец ее белое одеяние упало на пол, обнажив груди с напрягшимися сосками. Больше на ней ничего не было, не считая прозрачных трусиков, купленных тогда, в Лондоне.