— Шрам, — тихо ответил Андрей. — Это то место, где его проткнуло копье, после того, как ваш отец приказал посадить его на кол.

Ретта резко отдернула руку, не желая верить в это.

— Не вижу ничего забавного в твоей шутке.

— Я не шучу.

На нее накатила тошнота, когда она посмотрела вниз на лицо Вэлкана, покрытое волдырями от ожогов. Затем она взглянула на мрачно кивнувшую Ралуку.

— Я не понимаю, — прошептала Ретта.

Глаза Ралуки были добры, когда она объясняла:

— После того как ваш отец убил вас, Принцесса, он жестоко обратился против Вэлкана. Он неделями пытал его, пока наконец-то не посадил его на кол на площади Тирговисте. Вот так он умер и получил возможность стать Темным Охотником.

Она все еще не могла поверить в это. Ее отец так сильно любил ее. Мог ли он в действительности, даже будучи в ярости, убить ее? Он мог ненавидеть мир, но его дети для него всегда были неприкосновенны.

— Почему Вэлкан не рассказал мне?

Виктор фыркнул.

— О, даже и не знаю. Может потому, что Вы убежали от него, когда он попытался, и не остановились, убегая.

— Виктор, — рявкнула Ралука.

— Все, перестаньте «Викторить» меня. Я говорю правду, которую все вы слишком боитесь сказать. Она должна понять через что ему пришлось пройти, чтобы сохранить ее в безопасности. Что он выстрадал как человек. Ради нее. — Виктор обернулся к Ретте. — Вэлкан не возражал против собственной смерти — он рассчитывал на это. Это твоя смерть уничтожила его. Он сдался твоему отцу, зная, что ублюдок посадит его на кол. Он думал, что если ты выпьешь снотворную настойку, твой отец увидит тебя, одетую для погребения, и оставит все как есть. Вэлкан планировал, что моя мать заберет тебя в Германию, где жила Франческа, и будет охранять тебя, пока твой отец пытает его. Он и помыслить не мог, что твой отец вонзит нож тебе в сердце, пока ты лежишь мертвая.

Это был не тот план, что Вэлкан поведал ей. Они должны были лежать рядом друг с другом, словно мертвые, а затем очнуться, когда ее отец благополучно уйдет, убедившись в их смерти. Затем Вэлкан собирался отвезти ее в Париж, где они могли бы быть вместе, не страшась ее отца, преследовавшего Вэлкана. Свободные от войны, что велась между их семьями.

Ретта посмотрела на Франческу, ища правды, но впервые ее подруга хранила безмолвие.

— Вэлкан сдался моему отцу?

— Как ты думаешь, что он собирался сделать? — зло спросил Виктор.

— Он сказал мне, что мы оба выпьем настойку, мой отец увидит нас мертвыми и оставит нас в покое.

Виктор кивнул.

— И ты выпила ее первой.

— Конечно, и потом я увидела, как он выпил ее сразу же после меня.

Виктор покачал головой.

— Он не глотал ее. Пока ты была без сознания, он выплюнул ее и уложил тебя для осмотра твоим отцом. Он боялся, что если вы оба будете без сознания, твой отец обезглавит вас обоих. Поэтому Вэлкан остался в сознании и сказал твоему отцу, что ты умерла от болезни. Дракула пообещал ему, что увидев тебя, он будет удовлетворен, заберет его и уйдет. Вэлкан подчинился, и ему пришлось наблюдать за тем, как твой отец тебя убивает.

И она убежала от него…

Ее взгляд вновь переместился на Франческу за подтверждением.

— Почему ты не рассказала мне?

Ее взгляд был наполнен грустью, Франческа вздохнула.

— Ты не хотела ничего слышать. Если я когда-либо пыталась встать на его сторону, ты кричала на меня, поэтому я научилась избегать этой темы.

Это было правдой, и Ретта знала это. Ей некого было винить кроме себя.

Сердце Ретты болело при мысли о том скольких лет… нет, веков, она лишила себя и Вэлкана из-за своей глупости и неумолимости. Неудивительно, что Виктор ненавидит ее. Она заслужила это.

Стиснув зубы, она посмотрела на картину над камином — на ту, что была ее свадебным портретом. Слезы навернулись ей на глаза, когда она воскресила в памяти тот день, когда был сделан набросок. Образ Вэлкана, сидящего на стене и наблюдающего за ней с обожанием на лице. Он выглядел как лесной эльф, оживший, чтобы охранять ее.

Она сморгнула слезы, прежде чем взглянуть на кровать, где лежал ее муж.

— Мы должны вылечить его.

— Зачем? — спросил Виктор.

— Чтобы я могла извиниться.

Но на практике вылечить Вэлкана оказалось проще сказать, чем сделать. Солнечные ожоги тяжело пережить даже бессмертному. К тому же стоит упомянуть, что они до сих пор были под угрозой Ордена, находившегося неподалеку и желающего всем им смерти. По крайней мере, здесь, в доме Вэлкана, Орден не мог добраться до них.

— Вы должны пойти отдохнуть.

Ретта взглянула вверх, услышав голос Ралуки. Старая женщина стояла в дверях, глядя на нее с упреком.

Ретта вытянулась на стуле, чтобы облегчить боль и сведенные судорогой мышцы. Она не отходила от Вэлкана последние четыре дня, пока он спал. Поначалу то, что он продолжал спать, серьезно беспокоило ее, но Ралука и Виктор заверили ее, что для Темного Охотника естественно спать так долго, если он ранен. Это давало ему возможность исцелиться.

Подтверждая их слова, кожа Вэлкана с каждым днем выглядела все лучше и лучше. Теперь он просто выглядел так, будто у него был серьезный солнечный ожог, а кровоподтеки, бывшие повсюду, сошли.

— Я не устала, — тихо сказала Ретта.

— Вы едва прикасаетесь к еде и почти не спите.

— Не похоже, чтобы я могла заболеть или умереть.

Ралука поцокала языком, затем обернулась, бормоча:

— Отлично. Я принесу Вашу еду сюда, но поверьте мне, если Принц очнется, он будет благодарен, что не обладает усиленным обонянием.

Сильно оскорбленная, Ретта изящно обнюхала себя, чтобы убедиться, что она не воняет.

— Расслабься. Она просто поддразнивала тебя.

Ее сердце прекратило биться, когда она услышала этот глубокий голос.

— Вэлкан?

Она кинулась со своего стула к кровати, чтобы увидеть его раскрытые глаза.

— Я думал, что ты теперь уедешь.

Она сглотнула комок, застрявший у нее в горле.

— Вряд ли. Мне так много надо сделать.

— Например?

Ретта сглотнула, прежде чем ответить.

— Извиниться перед тобой.

— Зачем тебе делать это?

— Потому что я глупая и упрямая. С предубеждениями. Непрощающая. Недоверчивая — ты можешь остановить меня в любое время, ты ведь знаешь?

Один уголок его рта дернулся в насмешке.

— Почему я должен? Ты действительно идешь по списку. Кроме того, ты забыла худший из своих недостатков.