показалась испачканная соком обнажённая грудь. Но только на мгновенье. И тут же исчезла. — Пусть вы и герцог, но вам я не дам! Вы только посмотрите на себя!

Сейчас в герцоге было только одно желание. Сделать так, чтобы эта рыжая пожалела о своих словах! Что–то внутри требовало схватить за шкирку нахалку и выбросить где–нибудь в Мэртоне. Бертран не расстроится, если красавица слегка не долетит до родной деревни, и с криком упадет в пропасть. Во всем будет виноват не он, а старенькая одежда, которая порвалась так не вовремя.

Рука Бертрана потянулась к одежде, ярость душившая его едва ли не заставила ее прикончить девчонку своими руками, как вдруг он остановился, решив не пачкать руки.

Один взмах могучих черных крыльев, и герцог оторвался от земли, исчезая в небе.

Пролетая над пропастью, герцог достал ту самую пыльную коробку. Подбросив ее на руке, словно взвешивая решение, он на секунду задумался. Все дело в том, что в этой таинственной коробочке было не простое кольцо. Это кольцо из поколения в поколение передавалось в семье герцога, и было магическим. Та, которая наденет его, будет связана с герцогом нерушимыми узами брака.

Взвесив колечко в руке, герцог было размахнулся, но потом передумал.

Словно огромная и хищная птица, он спикировал на свой любимый балкон замка, выставив руку вперед и едва ли не выламывая двери, ведущие в комнату.

Был уже уютный вечер, в который, словно в шаль кутались горы. Герцог уже спал в своей роскошной кровати, которые в лучшие времена согревали очаровательные пленницы, которых он похищал, соблазнял и потом щедро награждал и выпускал на свободу. Пленницы еще долго всхлипывали под воротами замка, рыдали и требовали обратно в неволю. Но добрый герцог милосердно игнорировал их глупые просьбы.

Бертран перевернулся на другой бок, обнимая подушку, как вдруг принюхался. Сначала он подумал, что ему показалось. Он вдохнул еще раз, открывая глаза.

Это был не приятный, щекочущий ноздри запах из кухни, не свежий горный ветер, который задувал в башню. Это был даже не запах парфюма красавицы.

Герцог Бертран никогда не был сентиментальным и склонным к внезапным приступам умиления. Но сейчас у него на глазах выступили крупные слезы. Со стороны даже казалось, что герцог вспомнил что–то грустненькое из своей невероятно долгой жизни.

Это был самый отвратительный запах, который когда–либо ощущал герцог. Запах паленой шерсти и густонаселенного свинарника смешивался с запахом нестиранных портянок народного ополчения.

Нос отказался делать повторный вдох, от чего герцог закашлялся. Запах доносился с улицы, и приносил его ветер.

— Это фто за… — скривился герцог, решив быть немногословным. Он выбежал на балкон, в надежде, что на свежем воздухе ему станет легче, но не тут — то было.

На улице запах усилился настолько, что герцог повис на перилах. Сквозь слезы он видел, как выбегают отовсюду его слуги, пряча носы в тряпки и передники.

— Фпафайтефь! — кричал кто–то, а герцог посмотрел на него, как на героя! Кричать — означало дышать, а такую роскошь мог позволить себе только отчаянный смельчак.

Слуги тащили друг друга. И вот две кухарки через весь двор несли старину Гиоса, причем, вперед ногами в сторону ворот замка. Во всей этой суматохе шалелая курица бросалась под ноги и собирала коллекцию пинков и ругательств.

Бертран сделал над собой усилие и взлетел. Через полчаса на дороге возле замка собрались все, включая уже очень образованную по части ругательств курицу. Она ходила и невозмутимо наклевывала что–то на дороге, пока слуги прислоняли сомлевших сотоварищей к отвесной скале и яростно обмахивали их тряпками или передниками.

Из сбивчивых рассказов герцог понял одно. Никто ничего толком не знает.

Один лишь привратник вспомнил, как временно решил забыть про свой долг перед герцогом, вспомнив про долг перед организмом. Пока он отдавал должное хорошему вину, пристроившись в укромном месте, привратник вдруг увидел, как из всех щелей бегут мыши, освещая себе путь круглыми, выпученными глазами. По его рассказам, бежали они нога в ногу, добивая раненых и отстающих, как стало понятно потом, исключительно из соображений гуманности.

Привратник поначалу смотрел на дом непуганых идиотов, которые пробежали прямо у него между ног. Обалдев от такой наглости, он прихлопнул несколько хвостатых наглецов. И в тот момент ему показалось, что умирающие мыши смотрят на него с благодарностью.

Следом за мышами бежали крысы. Они мчались, как угорелые, снося все на своем пути. И чуть не снесли его! Еще бы! Следом за ошалевшими крысами бежал кот!

Если кто — то рассказывал, что видел этого толстого полосатого котяру бегающим, то его называли обманщиком. И больше не верили ни единому слову. Но кот бежал! Его тощие лапы с трудом справлялись с поставленной задачей, унося толстую полосатую пушистую задницу в темноту.

Все слуги, челядь и сам герцог стояли на горной дороге, глядя на неприступный замок Корнагард.

Его не удалось взять ни Варлу Завоевателю, сыну того самого пылкого и влюблённого Виорга Шестого, ни его внуку Виоргу Девятому, прославившему тем, каждые выходные он ходил в поход. Военный. С ночевками.

Как старая девственница, замок Корнагард сопротивлялся любой осаде и не раздвигал свои ворота, даже под натиском лучших полководцев, мечтающих им овладеть. Так что другие замки, которые брали с завидной регулярностью в затяжные периоды междоусобицы, по сравнению с Корнагардом считались гулящими девками.

Герцог Бертран неплохо разбирался в военном деле. Настолько неплохо, что расширил свои владения и слегка приумножил. Он знал все про тактику, стратегию, отвлекающие маневры, осады и защиту крепостных стен, но еще ни одна сила не могла выставить его из его собственного замка. До этой самой злополучной ночи.

По приказу герцога, пришедший в себя Гиос стал пересчитывать потери. Конюх потерял один глаз, когда в темноте бежал через кухню и теперь стоял с тряпкой возле лица. Прачка потеряла туфлю, и теперь сидела, поджав босую ногу под себя. В суматохе и сутолоке, творившейся в замке, молодая кухарка потеряла девственность. Лакей, потерял честь и совесть, расталкивая всех локтями, за что теперь его дружно презирают. Так что потери были огромными и невосполнимыми.

— Я пересчитал всех. Не хватает Пять Мешков, — сокрушенно опустил голову Гиос, стягивая с себя ночной колпак с знак скорби. — Видимо, ее не успели предупредить. Ее еще можно спасти!

Герцог, который кутался в свои крылья, словно в плащ, резко обернулся в его сторону.

— Кто вернется в замок и попробует отыскать ее? — спросил Бертран, чья честь и