В то же мгновение передо мной оказалось внушительных размеров блюдо с разнообразными сэндвичами, чистый гранёный стакан и литровая бутылка минералки. На всякий случай я пару раз моргнул и потёр пальцами глаза, но еда никуда не исчезла, а значит, не была плодом моего воспалённого воображения. Я автоматически взглянул на портфель, и только тут до меня дошло, что я его не закрыл после побега с балкона на утёсе.

Ай да Сосуд! Выполняет, значит, желания. И отобран он, вернее сказать, позаимствован у Пандоры моей супругой. Только вот нестыковка — как я помню из школьного курса истории, ящик Пандоры содержал все ужасы и беды мира, и открывать его было смертельно опасно. Значит, это либо не та Пандора (мало ли в Греции было Пандор), либо не тот ящик.

Мысли текли отдельно, а бутерброды поглощались мной отдельно. Эти два процесса я умел полностью разделять с самого детства, с тех пор, как на вечеринке в школе участвовал в конкурсе по поеданию котлет без помощи рук из тарелки, стоявшей на полу. Нас, конкурсантов, так плотно обступили болельщицы, а их юбки по тогдашней моде были так коротки, что я глотал куски котлет, совершенно не обращая внимания на их вкус.

Насытившись, я сбросил остатки трапезы в портфель и захлопнул его. Поскольку звероголовые продолжали делать вид, что не замечают меня, я решил прилечь и слегка вздремнуть в тени ближайшей пирамиды. Учитывая, что мне ещё предстояла долгая дорога, это было бы далеко не лишним. А богиня и по совместительству моя жена, как я надеялся, разбудит меня в случае опасности.

Заснул мгновенно, но, пожалуй, лучше бы не спал совсем. Ведь сон призван дать отдых телу и, в первую очередь, нашему мозгу. Однако пока я был в объятиях Морфея, кто-то могущественный перегрузил мой несчастный расшатанный умственный механизм раза в три против обычного.

Мне снилось, как некто, скрытый облаками или туманом, чью лишь фигуру я мог смутно различать на фоне неясного лунного света, с мучительным постоянством задаёт мне один и тот же вопрос день за днём, год за годом:

— Уверен ли ты, смертный, что любишь свою жену? Уверен ли ты в том, что уже теперь не жалеешь о вашем союзе?

— Уверен, — раз за разом повторял я. — Уверен полностью.

Но мой невидимый тесть, имя которого не могла произнести даже его собственная дочь, а я его просто не знал, продолжал мучить меня:

— А может ты был уверен, пока жил с ней, как с простой смертной женщиной? — вопрошал он снова и снова. — Разве уже не посещали тебя сомнения там, на балконе, на утёсе, над волнами? Или ты, человек, допускаешь, что мне неведомы твои даже самые тайные мысли?

— Там, на другом берегу Стикса, — раз за разом отвечал я, — была не Настя! Там была часть вашей сущности, с которой я уж точно не хотел бы жить под одной крышей.

Мало того, что тесть, так он ещё и всемогущий и всеведущий! Да какому мужчине такое понравится, думал я. Сам-то, вон, за туманом прячется, а меня рассматривает, как микроба под микроскопом.

— Ты можешь хотеть или не хотеть! — продолжал бушевать представитель моей неожиданно проявившейся новой родни. — Но всё решаю здесь только я!

А чего тогда так взбеленился-то? Если б всё так просто было в твоих отношениях с дочерью, думал я, не мучил бы ты теперь зятя. Побаиваешься ты могущества собственной крови, дочери своей побаиваешься!

— Вот тут и решайте, в своём мире — не выдержав пытки, огрызнулся я, — а в нашем с Настей доме решать будем мы сами! В семейной жизни тесть заслуживает глубокого уважения, но уж никак не командного поста!

По-моему, мне удалось его озадачить. По крайней мере, немедленного ответа не последовало, а облака сгустились и порозовели. Я принял этот знак, как смущение. Надо было бы развить успех и закрепить его, но даже во сне я не мог решиться на большее — тесть всё-таки, да и бог, помимо всего прочего!

И тут я проснулся от какого-то внутреннего толчка. Открыл глаза, и сразу понял, что проснулся очень вовремя. Прямо передо мной стояли оба близнеца в своих нелепых шляпах и пальто, которые совершенно не вязались с окружающей действительностью. Видимо, следить за гардеробом тысяч фантомов, одновременно контролируя их действия, было не так-то просто даже для того, о ком и говорить-то не рекомендуется, не то, чтобы произносить его таинственное имя вслух.

Они стояли неподвижно, как две одинаковые статуи, по странной прихоти скульптора, облачённые в чёрные короткие пальто. Я прижал к себе портфель и, на всякий случай, положил пальцы правой руки на застёжку ремешка, чтобы суметь его быстро открыть. Однако, близнецы продолжали безучастно стоять неподвижными столбами. А внимательно вглядевшись, я обнаружил, что на их лицах застыли маски полной растерянности.

— Беги оттуда, — приказал голос Насти у меня в голове, — ты умудрился здорово его озадачить! — я слышал восхищенные интонации. — Беги прямо к Посту. Сейчас никто здесь даже не попробует тебя остановить!

— Да что я такого сделал? — проворчал я, поднимаясь на ноги, отряхиваясь от песка и пыли и поудобнее перехватывая портфель.

— Ты озадачил его! — повторила моя жена. — По какому-то наитию, ты произнёс тоже утверждение, ту же фразу, почти слово в слово, которую когда-то он сам высказал своему тестю — отцу моей матери, моему деду.

Вот тебе раз, подумал я, а родня моя всё разрастается. У меня, оказывается, ещё и тёща есть! А как было спокойно на душе, пока я считал Настю выпускницей детского дома, сиротой, одной на всём белом свете. Мне так всегда хотелось пожалеть её, сделать её жизнь такой, чтобы она забыла детство, проведённое без родительской ласки. Теперь же в самую пору было пожалеть меня самого.

Выражение лиц близнецов, тем временем, начали постепенно обретать осмысленность, и я, последовав приказу жены, побежал по Пути мимо разновысотных пирамид, двуногих монстров с головами животных испуганно шарахавшихся в стороны, к очередному Посту, навстречу новым испытаниям. И если мой сон был хоть на каплю явью, то мне ещё придётся туго.

Позади я услышал топот и крики, очнувшихся близнецов:

— Да брось ты портфель! — орали они, перекрикивая ветер, свистевший в моих ушах. — Мы всё поняли! Не доводи до крайности!

Но я, не оглядываясь и не обращая внимания на их заманчивые крики, уже проскочил сквозь арку Поста… И остановился, как вкопанный.

Прямо передо мной, очень удачно освещённая лучами заходящего Солнца, одетая в отдельные части туники, более походившие на мини бикини, расставив стройные ноги на ширине плеч, и уперев руки в бока, стояла очень красивая и, судя по всему, очень рассерженная женщина. А мама мне всегда говорила, что разъярённых представительниц прекрасного пола лучше всего обходить стороной. Но тут обойти не получалось, ибо слева зияла бездонная пропасть, а справа стеной стояли непроходимые джунгли.

— Здравствуйте! — я решил, что раз, по мнению большинства преподавателей маркетинга, вежливость всегда окупается, то выражение дружелюбия с моей стороны не помешает. — Могу я пройти? — спросил я уже менее уверенно, заметив, как между ресниц девушки скачут разноцветные электрические разряды.