– Похоже, её подарила мне мама, – рассуждаю вслух, безостановочно поглаживая знакомую морду подрагивающими от волнения пальцами, и с надеждой гляжу на своего питомца, вдруг кивнёт? Знаю, глупо и это лишь очередное  предположение, но от осознания, что оно хотя бы чем-то подкреплено, на душе становится теплее.

                – С чего ты взял? – да и Саша, явно рада, вон как оживает, отвлекаясь от дороги на мой расстерянный голос.

                Как объяснить? Шестым чувством? Глупо, как ни крути, да и устал уже. Четыре дня только на него и уповаю, а как по мне, это уже перебор даже для парня с амнезией.

                – Я вспомнил женщину, высокую, красивую. С родинкой над губой. И у  меня её глаза. Конечно, она может быть кем угодно, но я почему-то уверен, что мы родственники.

                Чёрт, а может мне просто хочется в это верить? Верить, что я не был одиноким, нелюдимым затворником, и прямо сейчас в одной из квартир мелькающих за окном домов, та самая дама с косой зовёт меня по имени? Что меня кто-то  ждёт, и пусть это большая наглость с моей стороны, но хоть кто-то плачет, потому что я был не таким уж и плохим… Любой бы на моём месте цеплялся за такие надежды.

                – А ещё? Что-то ещё ты вспомнил?

                – Какие-то мелочи, – устало тру ноющие виски и, боясь потревожить спящее животное, аккуратно поддаюсь вперёд к водительскому сиденью. – Я уверен, что у меня есть машина.

Перед глазами так и стоит картинка, как Герда высовывается  в приоткрытое пассажирское окно, а ветер треплет ей морду, ведь я набрал хорошую скорость. Чёрт, да я даже запах пахучки в салоне помню – лимон.

                – Помню комнату: светлые обои, наверное, серые, тёмный диван, журнальный стол из стекла. И картины… – растираю лицо взмокшими от волнения ладонями и вымученно вздыхаю. – Мазня какая-то. Больше похоже на кляксы.

                Это пытка! Мой изнеженный  бездельем мозг буквально кипит, напоминая, что рана на затылке ещё не зажила, а я изо всех игнорирую боль,  стараясь насильно принудить его к работе. Собрать воедино эти пазлы и выдать мне оформленный результат, но получается какая-то ерунда. Вереница не взаимосвязанных событий, где главная героиня – сука американского стаффордширского терьера. Да это как  сидеть в кинотеатре на наискучнейшем сеансе, и в полудрёме, с трудом разлепляя веки, пытаться уследить за сюжетом!

– Ни хрена не пойму!               

– Эй, – и, похоже, мои страдания легко читаются на лице, раз Саша глушит двигатель у своего подъезда и, отстегнув ремень безопасности, неуклюже подбирает под себя правую ногу, по максимуму разворачиваясь ко мне. – Не паникуй, ладно? Ты ведь только начал всё вспоминать!

                Она переплетает наши пальцы, участливо накрывая их свободной ладошкой, и улыбнувшись тут же встрепенувшейся собаке, старается приободрить:

                – Никто не обещал, что это будет легко. Чёрт, это же целая жизнь! Пока восстановишь все события, немудрено запутаться. Я бы на твоём месте наверняка билась в истерике, а ты молодец, держишься, ясно? Так и продолжай! Главное, нос не вешай и дальше будет больше, так моя бабушка говорила.

                Мне бы её уверенность. Её и её бабушки… Хотя бы капельку  веры в то, что на это не уйдут годы, а когда память вернётся, я не стану мечтать забыться вновь. Потому что и плакать по мне некому, и человек я так себе, и кровью нож испачкал я, и Герду… Что если бедолагу Герду именно я бросил на той трассе? За те же испорченные ботинки?

Стоит только об этом подумать, а после припомнить, как какой-то час назад из последних сил она неслась ко мне по снегу, прихрамывая на переднюю лапу, хочется завыть. Только Саша не даёт. Нежно поглаживает руку, до сих пор удерживая мои пальцы в своих, а заметив, как я поник, ещё и подбородка касается. Без подтекста, как сделала бы, окажись на моём месте та же Таня или Ванька её, а у меня сердце в груди бухает так, словно она этой рукой не лица, а его касается:

                – Ты хороший человек, Незнакомец. Безымянный, но хороший.

                И глаза горят, словно это прописная истина, так что не стоит спорить.

                – Мне не веришь, на Герду свою посмотри. Ни каждого хозяина животное станет так преданно ждать. Уж мне поверь, я многое повидала.

                Я горько хмыкаю, сам убирая от неё свои отогревшиеся руки, и откидываюсь назад, а девушка недовольно вскрикивает:

                – Да ты чего?! Эта собака – клад! Сам понимаешь, как нам повезло? Я же волонтёр!

                И? Вновь подаюсь вперёд, только сейчас замечая, каким ликованием горят глаза медового цвета и вторя им, перевожу взор на удивлённую Герду. Она замерла истуканом и теперь поглядывает то на меня, то на нашу благодетельницу. Тоже, видать, не понимает, отчего эта девушка, нетерпеливо избавившаяся от шапки и уже разматывающая шарф, так сияет.

                – Ладно, моя очередь давать вводную. Первым делом любое спасённое животное везут куда?

                Куда?

                – Домой? – гадаю, а моя спасительница  пальцем по виску стучит:

                – К ветеринару, глупый! И не только для того, чтобы подлечить или обработать от паразитов. Адресник ты своей собаке повесить на шею не догадался, но клеймо или чип ещё никто не отменял. Так что, возможно, завтра, мистер Икс, ты представишься мне официально. Главное, с клубом связаться и заводчика отыскать! 

                Она смеётся, первой выбираясь из машины, а я как пришибленный сижу. Вот ведь… Да я вытянул счастливый билет, очнувшись в том холодном гараже!

                – Пошли, Герда! Только не вздумай сожрать моих кошек! – и собака тоже. Послушно выпрыгивает из салона, бредёт к Саше, садится рядом с ней и на меня таращится. Наверное, боится, что опять потеряюсь…

                – Эй, уже начало двенадцатого! Пока с ней провозимся, пока сами отогреемся… Долго нам тебя ждать?

                Нет, недолго. Ведь стоит Сашиным словам прочно обосноваться у меня в мозгу и из машины я вылетаю как ужаленный. Дверцей хлопаю, но не оставляю владелице ни малейшего шанса отчитать меня за халатное отношение к её имуществу. Ведь смеётся уже, оторванная от земли моими внезапно окрепшими руками.

                – Завтра, Сашка! Завтра я всё узнаю! – кричу на всю улицу и подгоняемый развеселившимся псом несу к подъезду своего ангела. Век не расплачусь. И сколько хотите бейте по голове – Сашу Брагину не забуду.

Саша

                Утро нового дня начинается с моей довольной улыбки: Тото ушёл, и услышать собачий лай в этих двухкомнатных хоромах я уже не рассчитывала. Твердо решила ограничиться кошками, а всех подобранных с улицы бедолаг размещать в приюте – на старой Танькиной даче, что и не дача вовсе. Барак, в котором своей большой дружной семьей, Пермяковы прожили десять лет, пока не получили благоустроенную квартиру. Сносить его никто не торопится, Танины сестры на него не претендуют, отец уже год живет в деревне, вот мы и приспособили эту хибарку под свои нужды. Удобно – кормим подопечных по очереди, вычищаем двор, топим печь, когда погода особенно лютует.