Так вот ты какой — кот в мешке…

Даже не в одном, а сразу в трех: еще парой таких же пластиковых мешков, использованных вместо веревок, были стянуты запястья и щиколотки узника багажника.

М-да, похоже, он должен мне спасибо сказать за то, что я умчала его прочь, в ночь от здорового Слона и психованного Носка с пистолетом! Вряд ли они планировали в укромном месте по-дружески сообразить на троих.

Лица кота в мешках я не видела, но оценила стиль и качество его прикида и решила, что он молод. Об этом говорила и художественная татушка, широкой цветной полосой стекающая из-под вздыбленного крутым бицепсом рукава обтягивающей футболки.

Красно-синий чешуйчатый хвост спускался по руке до самых пальцев, игриво обвивая один из них — безымянный — на манер колечка.

Ужасно захотелось рассмотреть интересную татушку полностью, но я сдержалась. Не время раздевать незнакомого мужика.

Вместо этого я разделась и разулась сама. Отставила подальше от линии прибоя свои кроссы, аккуратной стопочкой положила сверху одежду и в чем мама меня, такую умную и красивую, родила вернулась к машине.

Попыхтев, я вытянула из багажника ноги кота в мешках и свесила их над сырым песком, как русалочий хвост. Потом с кряхтеньем перевалила мужика целиком из багажника на берег. Немного оттащила от воды: сейчас волны пойдут, еще смоют его — утонет же, как та персидская княжна, а я ж не разбойник…

Потом я закрыла багажник, уперлась в него, поднажала — и бампер послушно превратился в корму, а машинка — я ее на ручник не поставила! — в плавсредство. Закатившись в воду, она клюнула носом, но потом выровнялась и закачалась на волнах.

— Большому кораблю — большое плавание! — сказала я и подтолкнула кораблик типа «Хюндай» к невидимому в ночи горизонту.

Неважно, доплывет ли он до другого края моря или пойдет на дно: в любом случае от моих отпечатков ничего не останется, вода их смоет.

Спустив на воду угнанный (будем смотреть правде в глаза) у бандитов «Хюндай», я вернулась на берег, попрыгала там, спеша согреться и обсохнуть, и снова оделась, с интересом поглядывая на кота в мешках, который ворочался на песке, как медведь в берлоге, явно желая избавиться от своих пут.

Я не стала ему помогать: не хотела, чтобы он меня увидел, да и в подозрительной компании не нуждалась. Но полиэтиленовые мешки для мусора — не стальные тросы, и у меня не было сомнений, что крепкий молодой человек с развитой мускулатурой достаточно быстро освободится.

Дожидаться этого момента я не собиралась.

Одевшись, я пошла по берегу в сторону городка, из которого приехала. По пути стянула с себя и прикопала в дюнах парик и бюстик пуш-ап, вернув себе свой скромный первый размер груди и коротко подстриженные темные волосы.

Парик и бюстик было жалко, но я понимала, что Слон и Носок наверняка успели разглядеть за рулем девицу с копной ярко-рыжих кудрей и выдающимися «буферами». Так вот я теперь — ни разу не она, какие ко мне претензии?

Шагая вдоль моря, я думала о том, что мне срочно нужно связаться с Алкой. Не знаю, как скоро Носок и Слон определят, что сгоревшая машинка — прокатная, но едва они это выяснят, как моя сестрица окажется под ударом. Аренда-то чин-чином оформлена по ее документам!

Мобильника у меня не было. Но прибрежная зона в курортный сезон — это вам не необитаемый остров, и я обоснованно надеялась на счастливую встречу с каким-нибудь добрым абонентом сотовой связи.

Красно-желтый цветок расцвел по курсу, когда я обошла очередную дюну. Я направилась к нему и вскоре оказалась вблизи уютно потрескивающего костерка.

Рядом с ним прямо на песке сидел загорелый дочерна парень с каким-то струнным инструментом вроде маленькой округлой балалайки. Из одежды на нем — на парне, не на инструменте! — были только шорты и ситцевый платочек, из-под которого на плечи и спину вывалилась целая копна дредов.

Упорно глядя сквозь меня (хотя я и ручкой помахала, и даже книксен сделала), клон Боба Марли пощипывал струны и мелодично гудел. Неподалеку от него девица в цветастом платье сосредоточенно играла в Золушку, при свете костра отделяя белую фасоль от красной. Смесь зерен помещалась в большой кастрюле, а после сортировки фасолины попадали в две стеклянные банки. Девица работала очень ловко, я даже засмотрелась и предположила, что это какой-то медитативный практикум.

— Всем пис и лав! — сказала я и потрясла над головой руками, сложенными в замок. — У меня мобильник разрядился, а мне бы позвонить, не угостите телефончиком?

Парень с мини-балалайкой даже глазом не моргнул и с ритма не сбился, а девушка с фасолью молча встала, сходила в палатку, вернулась с мобильником, дала мне его и снова склонилась над своей фасольной кастрюлей.

Я приблизилась к костру с другой стороны и, с удовольствием греясь у огня, позвонила Алке.

Сестра не сразу мне ответила. Это могло означать, что она все еще в ночном клубе, поэтому первым делом я спросила:

— Ты где?

— В отеле, — сердито ответила Алка.

«Очевидно, не в нашем», — поняла я.

Если бы сестрица уже вернулась в наш номер, это она спешила бы задать мне тот же самый вопрос: «Где ты?!»

— Уже ушла из клуба, причем не одна? — догадалась я.

— Не вздумай меня осуждать, я абсолютно взрослая, — предупредила сестрица.

— Взрослая, — согласилась я. — И, судя по тону, неудовлетворенная. Как так, ты же с кем-то в нумерах?

— Не с кем-то, а совсем одна, — вздохнула Алка. — Прикинь, какая глупость получилась: мы только в номер зашли, как ему позвонили, он убежал «на минуточку» и до сих пор не вернулся! Я уже час дожидаюсь и чувствую себя полной идиоткой! Не знаю, что мне делать…

— А я тебе скажу. Иди в полицию…

— Юля! Я не настолько близко знакома с этим парнем, чтобы искать его с полицией! — возмутилась Алка.

— Не перебивай меня! — Я тоже повысила голос. — Забудь про парня, Алекс! Живо в полицию и скажи там, что у тебя в ночном клубе украли паспорт и водительские права!

— Но я их не брала в ночной клуб!

— А скажешь, что брала! И их там свистнули! Ну же, Алекс, не тупи!

— Алекс? — повторила сестрица и сменила тон. — Так, Юстас, что случилось?

Алексом и Юстасом мы с ней называем друг друга в чрезвычайных ситуациях, когда находимся в опасности, в недружественном окружении и т. д. и т. п.

— Потом все расскажу, а сейчас дуй