За уборку Катерина принялась с удовольствием, напевая под нос любимые романсы. И не переставала думать о странном Семене Ивановиче, о Стасе, который разрешил так себя называть, а ее именовал Катькой. О том, что надо позвонить маме, они созванивались пару раз в неделю. И на службу надо позвонить, вдруг дают зарплату? Новости узнать. Вечером зайти к соседям, попить чай, поболтать.

Милейшие Мария Егоровна и Алексей Павлович. Им по восемьдесят лет. Глядя на них, Катерина верила, что можно жить долго и без маразма. Старики болели по очереди, один поправлялся, сваливался второй. Болезней у них было много, квартира напоминала аптеку и пункт скорой помощи одновременно. Соседи о болезнях не распространялись, обсуждали политику, сплетничали о других соседях и серьезно заявляли, что помрут в один день.

Еще они, по секрету друг от друга, просили Катерину присмотреть за другим, когда тот или другой первым покинет этот мир. Она пообещала. А дома поплакала. Просто так, от чувств и от жалости.

Для уборки старики-соседи наняли девочку Галю с четвертого этажа. Оказывается, Гале было семнадцать лет, она нянчила сестренку трех лет и своего сына, которому исполнилось восемь месяцев. Катерина видела ее во дворе с детишками и ей становилось жаль худенькую серьезную девочку и немного завидно. Все это Катерина узнала от стариков, сама специально никогда не интересовалась, стеснялась задавать вопросы. Галин парень служил, его ждали домой. Он почему-то не ехал, Галя вся извелась. Ее родители с трудом могли обеспечить семью, поэтому Галя подрабатывала по соседям.

Завершив уборку, Катерина прилегла. Не стоит пока перенапрягаться, вчера повеселилась, сегодня в обморок свалилась.

Стас поехал в нотариальную контору, снял копии с договора и сметы, заверил, заехал на почту и отправил заказное письмо на свой адрес. Затем вернулся в клинику. Машка лежала на диване, смотрела телевизор.

— Вставай. Вот тебе договор и смета. Делай свое дело, получай гонорар. Сколько тебе заплатят?

— Десять тысяч. Дело плевое.

— Куда тебя отвезти?

— Я и сама доеду.

— Где ты живешь? Куда тебя отвезти? Я не намерен упускать тебя из виду.

— Почему?

— Потому, что ты попалась.

— Черт с тобой, поехали. Суворовский проспект знаешь? И сигаретку дай.

— Курить вредно.

— Вот ты и бросай.

Агапов вырулил на проспект. Машка молча дымила, покачивая в такт мелодии головой. Шапочку она сняла. У нее оказались короткие черные волосы. Не блондинка. Стас не представлял, как нужно себя вести с ней. Начинать ухаживать глупо, клеиться, как при знакомстве на пару встреч, не хочется. Если бы они познакомились при нормальных обстоятельствах, Стас выпрыгнул бы из себя, но очаровал бы ее. А теперь что делать?

— Машка, ты замужем?

— Тебе-то что?

— Выходи за меня.

Стас ляпнул и замер. Ничего себе! Даже он не ожидал такого от себя.

Машка с интересом уставилась на него.

— Ты псих?

— Тебе только психи предложение делают?

— Мне никто предложений не делает, — сердито ответила девушка.

— Я делаю.

— Иди ты к черту!

— Куда дальше ехать? Суворовский большой.

— Прямо, я покажу.

Следуя указаниям Машки, Агапов свернул в подворотню и остановился у подъезда.

— Все, Казанова, приехали, можешь быть свободен.

— Я тебя провожу до квартиры, — упрямо ответил Стас, — ты напоишь меня кофе, я уеду.

— Я к себе не приглашала.

— Я тоже не приглашал, так что давай не будем, ты могла меня обмануть. Может, живешь где-то в Озерках или в Павловске, а я потом ищи ветра в поле.

— Ну, смотри, не обещаю хороший прием.

Машка подошла к подъезду, набрала код, бегом поднялась на второй этаж, повозилась с ключами, открыла дверь и пропустила Стаса вперед.

Прихожая была темная, Агапов не успел ничего разглядеть. Машка проскользнула мимо него, открыла дверь гостиной и крикнула:

— Муля, у нас чужой.

На Агапова вылетел огромный зверь и прыгнул на грудь. Стас едва успел поднять руки к горлу. Удар боксера был столь силен, что Стас повалился на пол. Ему на лицо падала пена, а он боялся повернуть голову. Зверь приглушенно рычал.

Машка елейным голоском поинтересовалась, не желает ли Вячеслав Михайлович кофе.

— Убери собаку, — промычал он, на что зверюга Муля облизала ему лицо.

Машка захохотала.

— Сам уберешь. Мулечку надо за ушами потрепать, восхититься ее красотой и грацией, позволить облизать себя еще пару раз, тогда она отстанет. Наша Муля обожает знакомиться.

Агапов, преодолевая брезгливость, пощекотал Муле за ушами, та радостно его облизала и облаяла. Он сдвинул собаку в сторону. Пришлось приложить силы. Муля в него явно влюбилась. Стас встал.

— Где у вас ванна?

Машка показала на дверь, от души забавляясь его видом. Мулечка сбила с богатенького Айболитика спесь. Как он высокомерно глянул на нее в машине и снисходительно важно предложил выйти замуж! С ума сойти можно! Мексиканский сериал и Санта-Барбара, блин.

Стас умылся, кое-как почистил пиджак и осторожно вышел из ванны. Мули нигде не было видно.

— Я закрыла Мулю в гостиной, иначе она проходу не даст, — сообщила из кухни Машка.

— Ты с кем здесь живешь? — поинтересовался Стас, квартира произвела на него впечатление своей респектабельностью, тяжеловесностью и, отчасти, мрачностью.

— С родителями. Они на службе. Мои родители богатые чиновники, заработали все своим трудом. Это я на все твои будущие вопросы ответы сразу даю. Тебе бутербродов сделать?

— Да. Слушай, а чего ты в воровки подалась? На жизнь не хватает?

Машка рассмеялась.

— Хватает. Если расскажу, не поверишь. Мне друга пришлось выручать.

— Он вор?

— Нет, он несчастный человек, на днях руку сломал. Помнишь, какая погода была? Тут ему звонят, долг требуют вернуть, денег у него нет, ему сказали, что долг погасится, если он документы принесет. Деваться ему некуда, со сломанной рукой не полезешь, вот он ко мне и обратился. Охранник твой наткнулся на меня случайно, ваш переезд все испортил. Я за штору спряталась, а карниз со шторами рухнул. Иначе ты так ничего бы и не узнал.

— Понятно. А как же нравственная сторона? Красть не хорошо.

— Друга на ножи еще хуже подставлять.

— Не занимал бы, не был бы должен.

— Рассуждать, мы все горазды, — сердито ответила Машка, — только каждый свою жизнь сам проживает и выкручивается тоже сам, как может.