я обняла его в ответ, позволяя ему избавиться от бремени, которое я несла на своих плечах. Отстранившись, я сжала его руку и посмотрела на Птичку и Уэсли, а затем заставила себя подойти к ним. Мои шаги были твердыми, и когда я остановилась перед ними, высоко подняла подбородок.

– Могу только сказать, что мне очень жаль. – Я смотрела на стену между ними.

Уэсли опустил голову и переступил с ноги на ногу.

– Знаю.

– Давайте будем честны, Зуз была настоящей сукой, но она была нашей сукой. – Птичка выглядела уверенно, но, как и я, не показывая никаких эмоций. – А Андрис был не просто нашим лидером. Он стал нам семьей.

Мое горло сжалось.

– Я знаю, что ты переживаешь это сильнее, чем кто-либо другой. Не могу представить себя на твоем месте. Ты сделала то, что должна была… мы понимаем это. – Она указала на себя и Уэсли. – Но это не значит, что все будет в порядке.

Я поджала губы. Я правда понимала, но…

– Какая жалость, – холодно произнесла я. Птичка и Уэсли в шоке уставились на меня. – У нас нет такой роскоши, как время, чтобы потакать личным обидам. Если вы считали Дикие Земли жестокими, то просто подождите, когда вас посадят в яму или высекут так, что ты лишишься сознания. Когда станете участником Игр, сражаясь за свою жизнь… – Я скрестила руки на груди. – Все сводится к жизни и смерти. Время или эмоции – это привилегии, которых у нас нет. И наш единственный способ выжить – собраться и бороться вместе.

– Имеешь в виду мятеж? – Уэсли приподнял бровь.

– Да, – я кивнула. – Но сначала нам нужно найти способ выбраться отсюда. Выяснить, как нам покинуть это место, когда придет время. Кроме того, надо узнать, кто на нашей стороне, а кто может предать. Достаточно одного предателя, чтобы все разрушить.

– Кто захочет остаться здесь? – хмыкнула Рози.

– Ты удивишься, сколько людей пойдут против своих интересов, чтобы стать стукачом в надежде, что их вознаградят.

– Допустим. – Птичка наклонила голову, повернувшись ко мне. – Что нам делать?

– Узнайте все, что сможете, о каждом охраннике, о каждой двери, через которую они входят и выходят, кому они преданы, особенно охранники-фейри. Заставьте их говорить, выболтать какую-нибудь полезную информацию. И передайте другим, чтобы делали так же, а затем сообщите все мне.

– Разойтись, нечего болтать, – крикнул нам охранник. – Это вам не светский прием.

– А что, если мы не сможем? – прошептала Птичка. Мы все сделали вид, что отдаляемся друг от друга. – У нас едва хватает времени, чтобы поговорить.

– И, пожалуйста, не убивайте маленького гонца в коротких шортах.

– Хм? – озадаченно выпалил Лукас.

– Я сказал, шевелитесь, – крикнул нам тот же охранник.

– Если к вам в камеру заглянет домовой с бешеным бесом… они там не для уборки, – разъяснила я, прежде чем отойти и заняться своими утренними делами.

Если мы все сделаем правильно, то сможем поднять мятеж. Киллиану было известно об этом месте больше остальных, но он точно не знал всех охранников в лицо и того, какие изменения мог привнести сюда Иштван после захвата. У нас был только один шанс, и мы должны действовать с умом.

Нас провели в столовую. Множество глаз смотрело на меня, и реакция оказалась такой же, как и тогда, когда я впервые выиграла Игры в Халалхазе. Благоговейный трепет, злость, страх и беспокойство от того, что победил человек. Однако в этот раз большинство из них боролись с гневом и печалью. Андрис был для многих кумиром. Светом, угасшим в борьбе с повстанцами.

Я не могла показать слабину, хоть какую-то брешь в моей броне, даже если сердце обливалось кровью.

Опустившись на скамью, я поймала на себе взгляд покрасневших глаз Норы. Рядом с ней сидела Ханна.

Мы с Ханной смотрели друг на друга, как на незнакомцев. Хотя я помнила, как ее стошнило палинкой[3] на любимый ковер ее матери после того, как мы впервые напились с мальчишками и, спотыкаясь, вернулись в ее квартиру. Мы оттирали и скребли пятно, но так и не вывели его до конца. Нам пришлось обвинить во всем кошку.

Потерявшись в своем горе, я совсем забыла, что вчера они потеряли и отца, и мужа.

Но жертва Андриса спасла жизни Ханны и Норы.

– Пока вы не приступили к вкуснейшему завтраку. – Голос Сиона привлек мое внимание, и я взглянула на дверной проем. Он вошел в комнату, сопровождая нового заключенного в серой робе. – Позвольте представить вам новую рыбку в нашем дворе.

Неверие сковало мое тело. Я моргнула, убеждаясь, что у меня нет галлюцинаций.

Я перевела внимание на Лукаса, который издал резкий, гортанный звук на другом конце комнаты. Он дернулся, как будто его ударило током, а его глаза расширились от шока при виде нового пленника. Почувствовав мой взгляд, Лукас уставился на Кек, словно желал убедиться, что мы видим одного и того же человека.

Человека, который должен был быть мертв. Мы все наблюдали за его казнью.

– Какого хрена? – пробормотала себе под нос. Я приоткрыла рот, когда мужчину подтолкнули к секции людей, и он встретился со мной взглядом.

Трекер.

Живой.

– Смотри и учись, рыбка, иначе твой первый день станет последним. – Сион толкнул его на скамейку напротив меня. Уголки губ Трекера слегка приподнялись от гнева: альфа в нем желал отомстить. Он медленно сел, и его безразличный взгляд снова нашел мой, пока я смотрела на него в замешательстве и шоке.

Как такое возможно? Где он был все это время? Как он выжил?

В ту ночь, когда мы оставили его возле моста, я даже не сомневалась в его смерти, иначе забрала бы с собой.

– Так, людишки, тащите свои привилегированные задницы к пищевой линии, или я пущу фейри первыми. – Сион махнул нам рукой.

Мы дружно встали и направились к раздаче еды, выстраиваясь в очередь. Мне пришлось постараться, чтобы оказаться за Трекером.

– Трекер. – Я тихо выдохнула его имя, не до конца осознавая, что он правда здесь. – Ты жив. Как?

Он повернулся, собираясь ответить мне, но я прижала палец к губам и покачала головой. Он осмотрелся по сторонам, уловив напряженную тишину. И только приглушенные голоса охранников и звуки столовых приборов разносились в воздухе, чтобы приглушить мой шепот.

– Как ты сюда попал? – спросила я сквозь зубы.

– Я мог бы спросить тебя о том же, – пробормотал он в ответ. Быстро осознав опасность, Трекер старался говорить едва ли громче шепота.

– Мы думали, что ты мертв.

– Да, я тоже так думал, пока не