Дважды упрашивать не пришлось. Ромка сам спрыгнул со стула и потянул Мишку за руку. Их уход напоминал позорное бегство, а не достойное отступление. Улепётывали. Я провожала их взглядом. Ромашка оборачивался. Кидал на меня взгляды. Медведь рвал когти без оглядки.

— Это не воспитание, — ударил меня сурово в спину Иванов, как только дети скрылись за поворотом.

— А за ремень браться — воспитание? — крутнулась так, что заяче-ослиные уши хлопнули меня по лицу. В сердцах я содрала капюшон с головы. — Этим ты ничего не добьёшься, Иванов. И тем, что насильно заставляешь Медведя извиняться — тоже. Он не чувствует вины. А если и чувствует, то не до конца. Я для него чужая, понимаешь? Вражеский лазутчик, проникший в дом. А тут ты: Аня, — передразнила я его, — халатик этот дурацкий. Это опасность. Тётка незнакомая, которую папа знает. Подсунул им в очередной раз, сплавил с рук — и доволен.

— Ты будешь меня учить, Варикова? — задрал вверх подбородок Димка и сразу же живо напомнил мне юного диверсанта, что стоял тут как партизан на допросе.

— Буду! — я тоже распрямила плечи. Я ему не Мифка, пугать меня не надо своим авторитетом и властным голосом. На меня подобные штуки не действуют, до свидания. Я девушка опытная, и не такие монстры рычали.

— И что ты предлагаешь? Спускать ему всё с рук? А он и дальше будет пакостить, мотать нервы, издеваться?

— В любых переговорах выигрывает не тот, кто слюной брызжет и психует, а тот, у кого голова холодная, а сердце горячее. Кто умеет разговаривать.

— А я, по-твоему, танцы здесь хороводил? — Иванов распаляется ещё больше и слышать меня не желает.

— А ты командовал и навязывал свою волю. Это разные вещи. К беседам твой давильный аппарат никакого отношения не имеет. Приказами добьёшься того, что сын твой будет всех ненавидеть. Особенно тех, кого ты ему навязываешь.

Иванов неожиданно расслабился и окинул меня жадным взглядом с головы до ног. Так зыркнул и глазами сверкнул, что у меня колени подогнулись.

— Говоришь, нет педагогического образования? — поинтересовался он, закладывая руки в карманы брюк. — Ты точно мне голову не морочишь?

— Нет, всё верно. Но, как работать с коллективом, я знаю. И прошла не один психологический тренинг, чтобы правильно понимать и расставлять приоритеты. К каждому сотруднику нужен индивидуальный подход, если ты хочешь, чтобы у тебя была команда, а не сборище змей подколодных, готовых тебя подосрать в любой момент.

— Ах, вон оно что, — протянул он издевательски, — психоло-о-гия. А я-то думал… Грамотная, говоришь?

— Вполне. Дай слово, что не будешь на Медведя орать. С ним нужно разговаривать. Провести беседу. Не нудную лекцию: «сын, ты всегда не прав», а по душам.

— Удивляюсь я и поражаюсь тебе, Ань, — Иванов злился и спорил лишь бы не согласиться с моими доводами. — Он же тебя несмываемым маркерным позором покрыл, обидел, нахамив. Да его выпороть мало! И нормальная девушка потребовала бы его крови.

— Значит, я ненормальная, — развела я руками. — Я лучше потребую сатисфакции, но не у тебя, прости, а мы сами с Медведем разберёмся, кто из нас сильнее и в чём. Ну, а пока… мне, наверное, домой пора. На сегодня рабочий день закончился.

— Подожди, Ань, — забеспокоился Димка, — как же ты с таким лицом-то?

— Дома ототру, — не моргнула я и глазом. — Ты же презентуешь своей восьмой няне бутылку водки? За моральный ущерб? А в такси меня любую примут, если купюрой перед носом помашу. Мне ещё машину забирать. Ну а ты подумай над своим поведением, список моих обязанностей не забудь составить и контракт набросать. Небось и не приступал ещё, — поцокала языком и гордо удалилась в ванную, прихватив свои вещи — юбку рваную да блузку грязную, от потопа пострадавшую. Колготы я в мусорку выкинула. Хорошо хоть лето, не околею.

Но первое, что я сделала, как дверь за собой закрыла, напялила капюшон на голову и в зеркало на себя посмотрела. А что, мне идёт. И уши очень даже симпатичные.

— Сам ты осёл, Медведь, — пробормотала я и показала своему отражению язык.

Странно, но с халатом я сжилась, даже жаль стало расставаться. Он такой пушистый и уютный. А мне домой пора. Морду лица оттирать и лечить душевные раны. Со вздохом я скинула халатик с плеч и влезла в свои многострадальные шмотки.

Чёрт. Я няня. А самое страшное — завтра я снова приду, потому что… нет, Иванов никакой роли не играет. Я просто хочу место руководителя. И я его получу. Обязательно!

Дмитрий

Анька… другой такой нет. И дикая тоска нападает на меня, как только она уходит, гордо задрав нос. Не отпущу. Ни за что. Иначе наша подводная лодка утонет и больше никогда не всплывёт. Нам даже перископ не выдвинуть — заело что-то, не все механизмы работают. А я уже отчаялся, что получится найти что-то стоящее — ту самую идеальную няню, которая наконец-то расставит всё по своим местам.

Из ванной Варикова выходит строгая и независимая. Ну и что, что у неё порвана юбка и кофта с пятнами? Это типа боевые шрамы, полученные в борьбе за место под солнцем и со стихийным бедствием.

Она, не глядя на меня, усаживается на стул и снова трёт лицо водкой. Результат так себе. Эффект есть, конечно, но и следы Мишкиного преступления видны, хоть затрись тут до посинения.

— Ань… — пытаюсь я пойти на мировую, — а я тебе платье купил. Красивое. Примеришь?

О, какой она бросает на меня взгляд! Испепелила бы, моя драконица. А я что… готов сгореть заживо, лишь бы не сердилась.

— Вы бы лучше кран починили, Дмитрий Александрович, — строго складывает она губки бантиком. — А платья ваши мне ни к чему. У меня всё есть, спасибо.

— Почему ваши? — бормочу я покаянно. — Мне платья не к лицу. Для тебя старался.

— Подлизываешься, Иванов? — щурит она глаза. Сложно с ней. Знает меня как облупленного. Ещё бы…

— Да, — не кривлю душой. Ане лгать тяжело, хотя можно постараться, наверное. А то ж съест с костями и потрохами. Но сейчас не тот случай. — Кран починю, с Мишкой поговорю. Не сердись, а?

— Я подумаю, Иванов, — вздыхает она, разглядывая себя в зеркальце. — А сейчас мне пора. Счастливо оставаться.

— Давай я тебя отвезу, — иду за ней вслед, как телок. Анька бросает на меня ироничный взгляд и бровь выгибает выразительно.

— Я на такси. Ты совсем ку-ку, Дим. У тебя дети. Не бросай их. Тебе ещё их кормить, сказки читать, купать, спать укладывать.

Она права. Чёрт. А я точно ку-ку — все мозги растерял. Точнее, они в другое место плавно переместились. Ладно, принцесса Недотрога, мы ещё ко всем пунктам вернёмся. Я точно знаю: у нас как на вулкане. То гром грохочет, то магма извергается.

— Хорошо, — сую я ей в руки пакет, — завтра жду тебя в семь.

Анька от пакета отбрыкивается, но я сильнее — всовываю его почти насильно и рукой пальцы её зажимаю.