Небо и земля несколько раз поменялись местами, пока Амань не схватил его за шиворот, оглушённого и беспомощного, как щенка.

– Папа?

Нет, это был не отец. Не мог им быть. Просто морок Чудовища. Цинь утопал в кошмарах детства: ему мерещилась та тьма, что пыталась забрать его, она была везде, он погряз в ней руками и ногами. Тень облизывала трупы, растекаясь по земле вслед за человеком со светлыми волосами. Звон в ушах стихал, но за ним пришёл рёв, что не мог принадлежать ни одному живому существу. Мимо Кана прошло нечто настолько огромное и ненастоящее, что он был уверен: это ещё один морок. Этот монстр буквально горел на солнце, кожа шипела и слезала с него, и вой походил на болезненный стон. Демона будто бы тянуло вперёд, несмотря на то, что каждый шаг его убивал.

– Кан! Что происходит? Кан?!

Вэй. Вэй был жив, и стоило Циню скользнуть взглядом по парящим вокруг шэнми печатям, как он рефлекторно отвёл взгляд и торопливо закрыл Чжану глаза ладонью.

– Не смотри. Рехнёшься.

– Кто?.. Почему?..

Как ему тяжело давалось даже это. Страх и отвращение, заполонившие все его мысли, тянули Кана к земле, требовали сдаться и ждать своей участи, но он зацепился за этого глупого, ещё живого Чжана, пытаясь навязать самому себе мысли, что он должен вытащить его из кошмара, накрывшего берег. Просто потому, что Вэй ни при чём. Это его Чудовище, его война, его морок. Вэй не знает, понятия не имеет, как с этим жить.

– Закрой глаза. Закрой, кому говорю! И пойдём.

Человек со светлыми волосами смотрел прямо на них. Кан, увлекая за собой Вэя, быстро отполз в сторону. Его голова кружилась, ноги не держали, но… Они шли к западному флангу. Они должны дойти до штаба – это цель, всё остальное не важно, надо просто двигаться дальше. В Бездну морок, тени, чудовище! Если бы он задумался чуть больше о том, что происходит, хоть на секунду, то силы окончательно покинули бы его.

То, что творилось вокруг них, было… чужим. Оживший кошмар, далёкий от всего человеческого. Кан торопился, насколько вообще мог, наталкиваясь на солдат, что, окружённые теневым туманом, царапали собственные глаза, и на других, замерших, как они сами, без сил пошевелиться. Но что-то поменялось.

Цинь вдруг понял, что обстрел закончился.

***

Сын никогда так на него не смотрел. Забавно, что все эти годы в пустой голове Кана не мелькали мысли об отвращении и страхе. Не то чтобы Аманя вообще трогало то, как относятся к проклятым – это было неизбежно; но дети, даже девочка, носились за ним, стоило Циню-старшему переступить порог. Конечно, он соблюдал осторожность и не находился дома дольше срока, который находил безопасным для них, – может, дело в этом? Или в ритуале, придуманном для детей, чтобы обмануть… Не важно. Но ни Кан, ни Сюин его никогда не боялись, – он знал это, как и то, что никаких мер предосторожности не хватит, чтобы сдержать влияние Тени в этом проклятом Канрё. Была бы воля самого шэнми, Кан ни разу в жизни не столкнулся бы с дыханием Бездны и не знал бы, на что способен его отец. Небо, ну почему ему не хватило терпения воспитать его так, чтобы отправить в безопасную страну послом? Но нет: мальчишка, спасённый в последний момент, пятился от него с выражением ужаса и брезгливости, точно таким же, как у тысяч людей до него. Амань не сказал ни слова, про себя отметив, что сына не ранило настолько, чтобы он не смог добраться до штаба. Безголовый, но сообразительный, а со страхом как-нибудь справится: он не зря сделал всё, чтобы у них был шанс выжить. Шэнми развернулся, двигаясь вперёд, маня за собой одного из демонов, что прошагал мимо мальчишек и направился в сторону реки, следуя за остальными. Небо позволило его детям избежать проклятия, и он не собирался отдавать их ни Бездне, ни Императору, ни Канрё.

«Жил-был проклятый отец, который украл силу у Тени…»

Дневной свет был губителен для любого порождения Бездны, но Аманю было всё равно. Он холодно следил за тремя чудовищами, прекрасно зная, как долго они могут гореть заживо. И его пленники чувствовали, что чем раньше они выполнят его приказ, тем лучше будет для всех: Цинь Амань был и к людям-то безжалостен, а к этим существам и подавно. Весь придворный лоск слетел с шэнми, рот скривился в жестокой улыбке. Хоть он и был здесь из-за сына, но если уж сражаться, так «с весельем».

«…Но, забрав силу, он впустил её в свою душу…»

На что вообще рассчитывали в Канрё? Это было удивительно недальновидно. Даже уничтожив войско генерала Вана, они бы лишь затянули себя в длительный конфликт. Но у царства не было защиты. Открытый союз с Чанкином? Соседи этого не потерпели бы. Впрочем, вполне вероятно, что царь Канрё проповедует его же методы, среди которых – «умирая, забери с собой всех». Это Амань мог понять, но не мог допустить. А раз его величество захотел красивых похорон…

«…И смеялась Тень, потому что знала, что проклятый умрёт…»

Два демона преодолевали реку, словно это был ручеёк, – Аманю не нужен был ни флот, ни время. Облака затянули небо, смягчая губительное солнце; очередной огненный залп был направлен прямо в чудовищ, вызывая у шэнми лишь ухмылку. По его молчаливой воле оба замерли, и… несколько снарядов разорвались, столкнувшись с тварями. В первую секунду ничего не произошло, но затем демоны синхронно замахнулись, и в сторону берега Канрё полетели те же два снаряда. Они просто поймали их на лету. Шэнми улыбался: он всегда гордился точностью своего контроля. Третьего демона он придерживал чуть в стороне скорее по привычке, зная, что нужно быть готовым к внезапной атаке… Но что эти люди могут сделать?

«…А когда придёт смерть, Тень заберёт его и всё, что ему дорого…»

С каждой секундой волна теней тянулась дальше, перетекая с берега Империи вслед за демонами. Оцепенение, охватившее сначала солдат Хань, шло за Цинем. Первые два снаряда, выпущенные со стороны Империи, уничтожили несколько камнемётов на берегу, и пожар вспыхнул уже по ту сторону, забирая с собой наводчиков. А вместе с огнём пришёл и страх, расстилаясь под ногами обороняющихся. Шэнми подошёл к воде, жестом направляя третьего демона вслед за братьями. Грязная игра? Они первыми начали.

«…Потому что Тень умеет ждать…»

Очередной огненный залп лишь замедлил демонов, но ни один не остановился. Шэнми хотелось хохотать. Безумие, клубящееся под ногами в его тени, затягивало Циня всё дальше. Не лишая его расчётливости, оно словно толкало его вперёд: «Забери больше, используй ярче, сожги, сделай людей кормом, чужих, своих, самого себя. Тот, кто берёт, отдаст ещё больше. Возьми всё».

«…Но проклятый был умным вором…»

Это было даже слишком просто. Цинь привык, что у противника есть чем ответить. Будь то Острова с их культом солнца, о которых шэнми вспоминал с содроганием, огненный Чанкин или демоны охоты под рукой верховного жреца Линьцана. Амань знал, что не всесилен и не всемогущ. Но ведь именно поэтому люди сжигают таких, как он, истребляя любого, кому «посчастливилось» родиться проклятым, – слишком чудовищной была сила, которую шэнми мог обернуть против обычного человека. И всё-таки они выжили, хоть и единицы. Если правитель был умён, он знал цену придворному магу. Как жаль, что Канрё не повезло. Где же Небо, которое должно их оберегать?