Шэнми проследил за мальчишкой и генералом, про себя отметив, что теперь Ван не придёт в себя ещё часов шесть так точно. А после склонился к сыну и с удивлением обнаружил, что тот лежит, зажмурившись.

– Вставай, не заставляй поднимать тебя.

Молчание. Амань выругался и вздёрнул магией мальчишку в воздух, но изменился в лице, когда понял, что тот не закрыл глаза, а провалился в обморок. На землю тяжёлыми каплями падала кровь. Быстро проверив пульс, Амань схватил сына за ворот, поднял в воздух новые печати и растворился с ним в тенях, проклиная тот день, когда этот глупый щенок стащил его гуаньдао.

На другом берегу, почти догорев заживо, но выполнив приказ, три демона шэнми исчезли, накаляя руны в кармане Аманя.

***

– Эй! Кан! Вставай! – кто-то тормошил Циня за плечо, но он не хотел открывать глаза. Пустота, в которую он провалился, когда добрался до штаба, была такой спокойной и милосердной. Несколько мгновений он остро чувствовал, что не хочет возвращаться к реальности, где чудовища могут тебя затоптать, с неба летит огонь, а твой собственный генерал готов тебя убить. Мысли ещё не сплетались в единую картину, однако Цинь Кан точно знал – сейчас гораздо лучше, чем будет потом. Но кто-то безжалостно тряс его за плечо, продолжая звать по имени. С трудом разомкнув веки, он обнаружил взъерошенного Цзяна, что навис над ним.

– Доброе утро…

– Да уже вечер. Ты живой?

– Нет. А ты?

– Не смешно. Я в порядке. Лекарь сказал, тебя надо разбудить, так что я…

– Лекарь?

– Так… – Чжан подтащил к его койке какой-то мешок и сел на него, внимательно глядя на Кана. – Ты помнишь, что произошло?

– Цзян, ради Неба! – Кан хотел продолжить, но реальность неизбежно нагоняла его, возвращая память шаг за шагом. – Стоп… Где Вэй?

– Он цел, просто… В общем, он занят.

– А атака?

– Да какая атака… Твой отец хуже любой армии. Мы уже в Канрё, Кан.

– Ты говоришь какой-то бред. Отец здесь?

– Да ты вообще ничего не помнишь.

– Всё я помню: и огонь, и Дэлуна, и…

– А демонов, которых твой отец призвал?

– Его не было на берегу.

– Был.

– Нет.

Мальчишки замолчали, Цзян внимательно смотрел, как меняется взгляд Циня. Он не знал, что ему сказать, но догадывался, что, даже сын шэнми не готов был признать, что тот холод, страх, отвращение, волна чужеродной тени, демоны и смерть – всё это было дело рук его отца. И успокаивать Кана он тоже не был готов. Цзян видел всё, что происходило на западном фланге, как и потерявшего рассудок генерала. А потом и Вэя, что с пустым взглядом сказал о смерти их брата, и Аманя, на которого невозможно смотреть и перечить бесполезно. Прошло уже два дня после событий на берегах Хонгха, и Цзян постоянно навещал Кана, пока тот был в обмороке. Он не знал, зачем он это делал, – Цзян не сблизился с этим сыном шэнми так, как Вэй или Дэлун. Но он следил с замиранием сердца и не знал,хочет ли увидеть, как очнётся Кан, или надеется, что тот не придёт в себя. Среднего брата не покидали мысли о том, что это было до боли несправедливо. Их отец не мог влететь на поле боя и спасти Дэлуна, но Кан избежал смерти за тот день дважды, и оба раза благодаря Аманю. Почему он должен был остаться в этом мире, а их брат – умереть? Цзян понимал, что это не зависело от Циня-младшего, но его преследовало гадкое желание задушить Кана, пока тот находился без сознания. Он отгонял эти мысли, напоминая себе о том, что даже Вэй признал, что без сына шэнми Цзян лишился бы и его, но…

– Твой отец был там. И тебе нужно поговорить с ним, Кан, – Цзян хлопнул Кана по плечу. – Встать можешь?

– Конечно.

Кан кое-как сел, чувствуя, как тут же закружилась голова. Земля под ногами качнулась, а вслед за этим пришла боль, оплетая затылок. Цинь поднёс руку к лицу, удивлённо глядя на бинты. Коснулся головы и перевёл взгляд на Цзяна.

– Что ещё лекарь сказал?

– Жить будешь. Ожоги, пара царапин, но ты серьёзно ударился головой. Сказал, если очнёшься сегодня, то всё в порядке будет.

– А отец?

– В штабе, с генералом. Кажется, они смогли договориться, хотя на Ване лица нет. Ты не торопись. Принести тебе поесть?

– Воды, – Кан промолчал, оглядывая шатёр, а затем добавил: – Цзян, мне…жаль. Дэлуна было не вытащить, Вэй…

– Тебе не о чем жалеть, – Цзян поморщился. – Ты ни в чём не виноват. Но оставь это для своей семьи, ладно?

– Хорошо.

Кан знал этот взгляд лучше, чем Цзян. Растерянность на его лице исчезла, скрываясь за привычной маской безразличия. Ну конечно. И почему Вэй занят, он тоже догадывался. А он расслабился. Поверил в какую-то возможность дружбы.

– Спасибо, что разбудил.

Чжана невольно передёрнуло, потому что на мгновение в серых глазах Кана отразилась фамильное пренебрежение ко всему миру. Интересно, родись он тоже проклятым, вёл бы себя так же, как его отец? Наверняка.

Цзян принёс ему флягу с водой, ещё раз хлопнул Кана по плечу, пробормотал что-то про выздоровление и ушёл, поглощённый своими мыслями; да и не так много у него было свободного времени. А Циню только и оставалось, что сидеть на походной койке, делая глоток за глотком, и рассматривать полевой госпиталь. Как много раненых. Лекарей действительно не хватало, на земле валялись грязные бинты, а воздух был наполнен едким запахом лекарств. Рядом с ним лежало несколько обугленных тел, а чуть дальше – стонущий солдат с повязкой на лице, и Кан совсем не хотел думать о том, что это влияние его отца лишило кого-то глаз. Когда-то он и сам лишил дружка Бая зрения, но Цинь-младший не замечал, насколько он похож на Аманя. Та детская разборка казалась ему справедливой, а это… Но значит, ему не привиделось. Холодный страх ехидно царапнул где-то внутри, но Кан отмахнулся. Что он может с этим сделать? Чудовище из подвала живёт не только в подвале, он это знал. Но то, что оно ходит ручной псиной за его отцом (или отец за чудовищем), – это было открытием. Ему правда стоило поговорить с ним. Посидев ещё полчаса, Цинь кое-как поднялся и медленным шагом направился к лекарю, который, осмотрев мальчишку, бесцеремонно приказал не занимать место в шатре: «Встать можешь – иди в строй, голова у тебя не отваливается, будешь жить».

***

– Значит, царь Канрё отказывается сдаваться? – в штабном шатре генерал Ван недовольно перевёл взгляд с Цинь Аманя на карту. Он старался не вспоминать то, что произошло два дня назад.

– Предсказуемо. Иногда власть ослепляет настолько, что человек готов умереть ради неё. Небо отвернулось от этих земель, – Амань выглядел удивительно спокойным, но все его мысли были сосредоточены на госпитале. Бездна побери, он способен превратить аванпост в пепел, но не в состоянии вылечить собственного сына! Каждый раз, когда он приходил проведать Кана, тень в его ногах, кажется, смеялась над бессилием самоуверенного смертного. И с каким удовольствием он вернулся бы сейчас с ним в Лоян, но Амань был связан обещанием закончить эту кампанию. И он старался. Даже слишком. Однако вести из Канрё лишь раздражали шэнми – царство отказывалось капитулировать и упрямо цеплялось за свободу.