— Видит Бог, твоя сестрица, которую я видела мельком, не достойна держать свечу перед тобой в этом платье, — высказала свое мнение Люсиль. — Это уж как пить дать! — Раскрасневшаяся от горячей плиты, она оглядывала Фредерику с явным удовольствием. — Всегда носи этот волшебный зеленоватый оттенок. Он тебе удивительно к лицу! — Она обошла Фредерику со всех сторон, с наслаждением вдыхая аромат ее духов. — Можешь даже не говорить, что бывала в Париже, — отметила она. — В Англии таких не купишь!

— Мне и вправду посчастливилось в прошлом году неделю провести с леди Аллердейл в Париже, — призналась Фредерика. — Это она мне купила духи. Она была очень щедрой, пока ее поверенный не посоветовал сократить расходы.

Люсиль вернулась к своим цыплятам.

— Мистер Лестроуд тоже может быть очень щедрым, когда захочет, — вставила она. — Очень щедрым.

— Он назначил мне щедрое жалованье.

Фредерика внимательно посмотрела на Люсиль, карие глаза которой тревожно застыли за стеклами очков в роговой оправе. Она надевала их, когда занималась каким-то важным делом, требующим внимания. Губы ее чуть подрагивали. Ей вовсе не обязательно было объяснять молоденькой девушке, что когда-то они с Лестроудом были близки, и он вызывал у нее восхищение. Иначе, с какой стати она делала бы все это для него при полном отсутствии прислуги. Но только сейчас до Фредерики дошло, как неудачно все получилось с появлением ее семьи именно в такой момент, как неудачно, что Розалин не осталась в Лондоне. Очевидно, Люсиль думала о том же, исполняя обязанности кухарки, и Фредерику не удивило, с каким шумом она захлопнула дверцу духовки, затолкав туда противень с цыплятами.

В самом деле, если бы вместо кухонного фартука на Люсиль было вечернее платье, и она сидела бы за одним столом со своим хозяином, то, несомненно, затмила бы даже Розалин. В ней был какой-то особый континентальный шик, а таких ярких карих глаз Фредерике не приходилось прежде видеть.

— Лучше бы, — начала Фредерика, — лучше бы мистер Лестроуд пригласил тебя вместо меня…

Люсиль повернулась к ней с улыбкой.

— Не говори глупостей, — сказала она. — Я чаще бывала на самых изысканных обедах в самых лучших ресторанах Лондона с нашим общим хозяином, чем вы с вашей сестрой, вместе взятые. А теперь, чтобы мне ненароком не обсыпать тебя мукой, а то и чем похуже, оставь меня заниматься делами, а сама ступай в свою комнату от греха подальше. Ты уже готова, а я буду разносить напитки в гостиной не раньше, чем появятся первые гости. Это милая пара, живущая по соседству, — он, если не ошибаюсь, биржевой маклер или что-то в этом роде. Мистер Лестроуд пригласил еще местного врача, вдовца, но, к сожалению, не твоей возрастной группы. — Люсиль улыбнулась, на сей раз более естественно, подшучивая над своей юной подругой, затем сняла фартук и глянула в зеркало, чтобы привести себя в порядок, перед тем как раздастся первый стук в дверь. — Сегодня вечером мне понадобится не одна пара рук, — закончила она.

Если судить о званом обеде как о празднике, то, с точки зрения Фредерики, это был полный провал. В смысле гостеприимства все оказалось на высшем уровне, а о цыплятах Люсиль нечего было и говорить: нежные, с золотистой корочкой, они таяли во рту — словом, объедение; вина были также первоклассные, а кофе ничем не уступал настоящему французскому, аромат его еще долго стоял в гостиной, когда Электра нечаянно пролила свою чашку, а для ценителей «Наполеона» подавали «Наполеон». Благодаря усилиям Люсиль столовая была полностью обставлена, а стол мастерски украшен цветами. Гостиная, в которую уже успели перевезти основную часть мебели, а еще огромный китайский ковер, вызывавший восхищение гостей, была ярко освещена камином и высокими напольными светильниками. Гости вернулись туда после обеда, и Розалин впереди всех не шла, а порхала по китайскому ковру в своем узком шелковом платье, богато расшитом серебряными нитями и жемчугом. Льющийся отовсюду свет ласкал ее обнаженные плечи. На Электре было черное платье, как и подобает матери двух взрослых дочерей, одна из которых должна в обозримом будущем выйти замуж. Но это было весьма дорогое черное платье — Фредерика никогда не могла понять, как мать умудряется роскошно одеваться на свой скромный доход, — и благодаря мастерству модельера так молодило ее, что миссис Уэллс вполне можно было принять не за мать, а за старшую сестру собственных дочерей. Она была истинной мастерицей светских разговоров и в течение всего обеда умело поддерживала легкую беседу. Процветающий на вид биржевой маклер с невыразительной и неэлегантной супругой не мог оторвать от нее глаз, пока разносили суп; а к десерту он уже был, насколько она понимала, ее рабом на всю жизнь. Розалин хватило ума быть второй скрипкой при матери, но она ловко подхватывала разговор, стоило той проявить малейшие признаки усталости или когда сам хозяин вызывал ее на это. Фредерика, знавшая свое место и решившая ни на йоту не отступать от положенных самой себе границ, за весь обед почти рта не раскрыла. В гостиной она стала беседовать с бесцветной супругой маклера, за что та была ей весьма признательна. От этого испытания ее избавил в конце концов доктор, мужчина средних лет, заинтересовавшийся, действительно ли она возит на машине мистера Лестроуда. В округе все уверяют, что это так и есть, но, глядя на нее с явным восхищением, он, очевидно, подумал, что на сей раз местная сорока принесла на хвосте ложные сведения.

— Вы с вашей сестрой столь очаровательны, — заметил он. — О, у вас, конечно, чудесная семья. — Он бросил двусмысленный взгляд на Электру, флиртующую напропалую с биржевым маклером под осуждающим взором его благоверной. — И все же если бы моим шофером было такое милое существо, как вы, боюсь, у меня в голове не осталось бы ни одной мысли о работе.

— Учитывая важность вашей профессии, — заметила Фредерика с немного отсутствующим видом, так как увидела Розалин в дальнем конце залы с хозяином, который показывал ей коллекцию табакерок, — очень хорошо, что я не ваш шофер. Розалин не бог весть что смыслила в табакерках, но непрерывно ахала от восхищения. Хозяин в отлично сшитом смокинге стоял чуть не вплотную к ней, едва не касаясь плечом ее обнаженной тонкой руки.

— Надо же, как иным везет, — с некоторой завистью заметил доктор. — Лестроуд нанял вас, чтобы вы его возили… Кстати, не тяжеловаты ли для такого изящного создания его мощные машины? И ваша очаровательная сестрица просто неотразима. Впрочем, чему тут удивляться. Она исключительно красива. А Хамфри пора подумать о женитьбе… — Доктор задумался, по-видимому, оценивая мысль, которая только что пришла ему в голову.

Фредерика забеспокоилась, хотя и сама отлично понимала, что Розалин уже смотрит на хозяина как на собственную добычу. Тем не менее, она постаралась изобразить сомнение:

— У моей сестры много поклонников, боюсь, ей льстит, когда кто-то готов пополнить их список. Только мне кажется, мистер Лестроуд крепкий орешек. Если мужчина достигает его возраста, ускользнув от женских сетей, это говорит о том, что он ценит свою свободу и достаточно поднаторел, защищая ее.

Мистер Уилмслоу улыбнулся с некоторым сомнением:

— Вы полагаете, он по этой причине до сих пор оставался холостяком? Как знать, может, вы и правы! Только, знаете ли, и на старуху бывает проруха, и умнейшие, рано или поздно, попадаются. А сейчас, когда он приобрел этот дом и, судя по всему, намеревается обосноваться здесь, вполне резонно предположить, что не за горами то время, когда матримониальные планы выйдут у него на первое место.