Внутри царила сырость, обои свисали со стен, но это не испугало Фредерику. Ей понравились замечательные квадратные комнаты, как минимум, два исправных камина; изящная лестница, светлые просторные спальни. В ванной комнате оборудование было не в лучшем состоянии, но зато внизу они обнаружили теплицу — в целости и сохранности. Электра, большая любительница цветов, с удовольствием возилась бы здесь с цветочной рассадой. Вот только придумать, кому вести хозяйство в этом большом доме, Фредерика никак не могла.

— Да, он великоват, — высказалась она наконец, стоя под лестницей и любуясь ее красивыми поворотами.

— Ну, не столь велик, как Холл, — возразил, хмурясь, Лестроуд, — который Люсиль умудряется держать в полном порядке.

— Но Люсиль работает не покладая рук, — неожиданно для себя самой с некоторой резкостью парировала Фредерика. — К тому же он еще полностью не обустроен. В дальнейшем без дополнительного штата вам не обойтись.

— Я не считаю себя виновным в том, что многого требую от бедной Люсиль, — столь же резко возразил Лестроуд.

Фредерика холодно посмотрела на него:

— Но она действительно перегружена, вы же знаете. Нельзя требовать, чтобы один работал за троих.

— Так уж заведено: один работает за троих, другой и за себя-то не может, — съязвил Лестроуд, глядя на нее с откровенной насмешкой. — Ваша сестрица напоминает маленькую барышню из детской песенки, которая отроду могла сделать всего один стежок… вот только не припомню, сделала она его или нет… А ей вы здесь места не видите?

— Я ничего подобного не говорила, — заявила Фредерика с непонятным для самой себя раздражением. — Прежде всего, потому, — добавила она, — что и речи не может идти о том, чтобы ей здесь было место. Дом слишком большой, и если вы думаете поселить здесь мою мать и Розалин, то нужно целое состояние, чтобы вернуть ему жилой вид. Если бы такое было возможно, это был бы не дом, а сказка.

— О! — вздохнул Лестроуд.

Они стояли посреди пустынной гостиной, солнечный полуденный свет мягко струился из окон и словно растекался лужицами по полу. Здесь как-то особенно чувствовалась заброшенность, вызывавшая легкую меланхолию. Ей виделась комната в былом прекрасном виде, с пышными занавесками на красивых окнах, толстым ковром на полу, с прекрасной полированной мебелью. Она представила, каким все это могло бы быть, если в дом вложить кучу денег, и даже подумала, что, будь у нее выбор, она бы предпочла жить здесь, а не в Холле, который, при всей своей красоте, никогда не станет таким милым и уютным, как «Вдовий домик». Этот дом таил в себе массу возможностей… невероятных возможностей. Она на миг закрыла глаза, а затем, открыв их, увидела играющие в лучах солнца пылинки и сквозь них комнату, вдруг расцветшую всеми цветами радуги. Она вздохнула и, словно бы забывшись, проговорила:

— Хотела бы я здесь жить!

— О! — снова вздохнул Лестроуд.

Фредерика повернулась и исчезла в теплице, Лестроуд последовал за ней.

— Знаете, — признался он, — вы меня потрясли. Я сам хотел устроиться здесь, когда покупал имение. Но тогда мне пришлось бы искать, кому сдать Холл, что не так-то легко, либо просто продать его.

— А зачем его продавать? — спросила Фредерика, разглядывая увядшую пальму в бронзовом горшке.

— Да я же сказал — без всякой причины, из чистой прихоти. Я, видите ли, из тех, кто любит иногда потворствовать своим капризам.

Фредерике показалось, что в воздухе стоит запах сигар, будто бы джентльмены вернулись в гостиную, встав из-за обеденного стола, а женщины окружили рояль. Ну конечно, здесь должен быть рояль, Она огляделась, чтобы уточнить, куда следовало бы поставить рояль. Ах да… Она прищурилась. Конечно, вон там, у большого окна… а на зиму хорошо бы повесить тяжелые бархатные шторы. И думать нечего, непременно бархатные шторы, как без них, когда на полированных белых панелях играет пламя камина…

Лестроуд подошел к ней и встал совсем рядом.

— Призраки? — спросил он с еле заметной улыбкой на губах, а сам внимательно изучал завиток волос у нее на затылке. — Вы видите их так же ясно, как меня?

Она живо повернулась к нему:

— А вы их видите, мистер Лестроуд? — Глаза у нее горели от возбуждения, а губы чуть раскрылись. — Этих мужчин и женщин, что некогда жили и умирали в этом доме, который теперь пришел в полное запустение? Здесь витает дух счастья! Да, это был, вероятно, дивный дом! А там, наверху, там столько уютных комнат — специально для детей! Вы заметили старинное кресло-качалку для нянюшки? Оно там, наверное, со времен царя Гороха.

— Точно.

— Вы хотите сказать, оно было, когда вы покупали это поместье?

— Еще задолго до того, как я увидел этот дом, а увидел я его только после того, как решился на покупку Холла. — Он посмотрел на нее, и в его глазах было странное, непривычное выражение. — Так вы любите детей?

— А вы разве не любите?

— Да, но до известных пределов, я не грежу о них и не вижу, словно наяву, детскую, полную малышей, как вы. — Он как бы нечаянно коснулся рукой ее плеча. — Придет день, Фред, и вы станете маленькой хозяйкой большого дома.

Она вся сжалась:

— Мы же договорились, что вы будете звать меня Уэллс.

— Юные леди, именуемые Уэллс, не вдохновляют меня в качестве идеальных матерей семейства. Впрочем, если вам так предпочтительнее, Уэллс… Что ж, не кажется ли вам, что мы полностью осмотрели это место и пора домой?

У Фредерики было такое чувство, словно она, упав с небес, шлепнулась на землю.

— Я вам очень благодарна, что вы привезли меня сюда, только не думаю, что тут можно что-то сделать.

— И вы не видите Розалин в роли здешней хозяйки? Заглядывающей в детские и принимающей джентльменов в гостиной после званого обеда?

Она решительно покачала головой:

— Нет.

— Жаль, — пробормотал Лестроуд с растяжкой, идя за ней из комнаты, — а я вижу. Мне кажется, она здесь даже более уместна, чем в Холле, и я хочу как-нибудь ее сюда привезти, чтоб узнать ее собственное мнение. Что касается вашей матушки, то, вы правы, это место не про нее, но, в конце концов, она еще молода и привлекательна, может, даже еще выйдет замуж, как только сбудет вас с рук и сумеет заняться своей судьбой. Но Розалин — дело совсем другое.

Фредерика бросила на него беглый взгляд, чтобы убедиться, серьезно ли он говорит, но не смогла толком понять. Он смотрел немного мрачно, будто о чем-то сосредоточенно размышляя, по его твердым, мужским губам бродила загадочная улыбка. Очень загадочная. Ее вдруг охватило чувство, похожее на страх, и она заторопилась к выходу. Лестроуд запер дверь на ключ, и они двинулись бок о бок по тропинке к двум завалившимся половинкам выкрашенных белой краской ворот.

Солнце скрылось, собирался дождь. Когда они проходили под сенью больших деревьев, по листьям застучали капли. Лестроуд молча забрался в машину, а Фредерика села за руль.