— Ну, тебе виднее. Говорят, на этом видео ты такие «акробатические номера» ставила, — Анька злобно улыбается, складывая руки на груди, — гимнастки позавидуют. И вообще, как только ума хватило переспать с кем-то на камеру?

— Значит так, Аня, — подхожу к ней вплотную, — ты своими глазами это видела?

— Честно говоря, у меня желания смотреть всю эту грязь. Твоя личная жизнь меня мало интересует, особенно в таком контексте. Но мне достаточно того, что я слышала.

— Тогда закрой рот и работай. Вот когда будут пруфы, тогда и поговорим. Собрались!

Хлопаю в ладоши и включаю музыку.

Остаток репетиции я больше не вклиниваюсь с указаниями. Мне кажется, что и сама лажаю по полной. Голова отказывается понимать, что сейчас я должна танцевать. Мозг то и дело обрабатывает информацию о случившемся и ищет варианты выхода.

— На сегодня все.

Переодеваюсь последней. Закрываю зал и несу ключ в деканат.

Выудив из сумки телефон, вижу на экране пару пропущенных от Леськи, но не перезваниваю. Пока у меня нет желания для разговоров. Потом. Сейчас все, чего я хочу, это побыть одной.

На улице ловлю солнечные лучи. Напитываюсь теплом последних хороших деньков. Уже через неделю зарядят дожди, и мы медленно погрузимся во мрак слякоти, сырости и серого неба.

Так странно, еще вчера на меня смотрели с восхищением, я была здесь довольно известной персоной. А сегодня я целый день то и дело ловила негатив в свой адрес. Улыбки превратились в насмешки, а восхищение — в отвращение. Конечно, остались и те, кто не верит. Но, как это часто бывает, их меньшинство. Возможно, все это мне только кажется, и я сгущаю краски…но сама ситуация далека от восторгов.

Присев на лавочку, надеваю наушники и погружаюсь в нирвану. Музыка отвлекает от реальности. Позволяет расслабиться. Правда, ненадолго.

Ровно до момента, пока из здания не выходит Панкратов.

Знаю, что совершаю сейчас ошибку, но в пылу эмоций не могу ничего с собой поделать. Поэтому и иду к нему. Уверенным, твердым шагом.

— Нужно поговорить, — преграждаю ему путь, заостряя внимание на том, во что он одет.

Я уже успела заметить, что Панкратов не ходит в футболках, случай в Леськином доме не в счет. На людях он появляется исключительно в рубашках, пиджаках, бадлонах …никаких кроссовок, маек и тому подобной шелухи.

— Как интересно, — сегодня он смотрит только в глаза. — Ну давай, я тебя слушаю.

— Зачем ты это сделал?

— Что именно?

— Ты был в клубе. Видел, как я танцевала, и сразу после этого меня вызвали в ректорат. Это видео и слухи, неужели тебе действительно так важно меня…

— Тебе не кажется, что это как-то мелковато? — перебивает мой монолог. — Твои танцульки никому не интересны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И именно поэтому ты распустил слух о…

— О том, что на видео ты с кем-то кувыркаешься на камеру? — он лениво улыбается. — Прости, но ты не по адресу.

— Да конечно, как только ты здесь появился…

У него звонит телефон, и он без стеснения зажимает мой рот ладонью. Теряюсь от такого выпада. Сегодня у меня явно не то состояние, чтобы с достоинством вынести все эти препирания.

— Да, я сейчас подъеду. Все, через пятнадцать минут буду.

Панкратов убирает руку, прячет смартфон в карман и, не обращая больше на меня никакого внимания, уходит. Садится в свою тачку, из которой сразу же начинает доноситься громкая музыка, и уезжает.

— Девушка, вы опоздали на двадцать минут! — вопит полноватая женщина в очках, как только открывает дверь.

Словно я сама этого не знаю. Скрипя зубами, но при этом с самой милой улыбкой на лице достаю из сумки запечатанную в бумагу книгу и протягиваю заказчице.

— Прошу прощения, — отдаю ей чек и прошу расписаться за получение заказа.

— Черт-те что! — ставит свою закорючку и хлопает дверью перед моим носом.

Вот блин, как с утра день не задался, так оно и тянется.

К сожалению, главный минус в работе курьера — это изредка сбивающееся время доставки и нежелание клиентов хоть на минуточку войти в мое положение.

Пинаю носком кроссовка штырь лестничных перил и спускаюсь на улицу.

Погода сегодня не перестает радовать солнцем и высоким градусом на термометре.

Пока добираюсь до следующего клиента, снова проваливаюсь в раздумья. А если это действительно сделал не Панкратов? Да, все, конечно, указывает на него, и я вряд ли ошибаюсь… но вдруг…

Кто еще хотел мне насолить? Если быть честной, то желающих вагон. Все эти клеящиеся ко мне и отшитые мною мальчики, девчонки, которых я вышвырнула из группы, когда в нее пришла… Вариантов масса, а я вцепилась в Панкратова, потому что явные доказательства его вины валяются на поверхности.

Там и мотив, и все из него вытекающее. Только вот все то, что я успела узнать о нем за это время… назойливо твердит обратное.

Он бы не пошел к ректору. Нет, он бы шантажировал меня этим походом, почему-то в этой простой истине я слишком точно уверена.

Расправившись с последней доставкой, ползу домой.

Отца в квартире, к счастью, нет. Мама уже уехала на смену, а девчонки делают уроки. Близняшкам двенадцать, но, в отличие от меня и Алинки, в этом возрасте они не самостоятельные. Нет, уроки, конечно, сами делают, и так, по мелочи. Но для всего остального остаются маленькими. Мама за ними бегает по пятам, что неудивительно. Поздние дети.

— Есь, мама не успела с ужином. Ты же приготовишь? — Катя откладывает ручку с забавным розовым пушком на колпачке в сторону и смотрит на меня, как оголодавший котенок.

— Могли бы и сами яичницу пожарить.

Пока я мою руки и снимаю кольца, уже Лена, последовавшая за мной, морщит нос на своем красивом лице.

— Ты сама знаешь, что у нас конфорки плохо зажигаются.

— Нормально они включаются, — закатываю глаза и, ополоснув лицо прохладной водой, обтираю его полотенцем с вышитым на уголке утенком. — Иди уже, — отправляю ее в комнату.