И тут меня тряхнуло. Вот ведь странно: мой дар чувствовал мигрень у старушки, но не тянулся к отцу, у которого было больное сердце. А было ли?

Я обхватила себя руками за плечи и принялась мерить шагами комнату. Так не вовремя все вспомнилось… Ведь я совершенно бессильна что-либо предпринять, его уже нет на свете. А вдруг… вдруг и сердце у него было абсолютно здоровым? Вдруг он не просто так умер, а ему помогли? Кто помог? Но это же очевидно! Стоит лишь вспомнить, как алчно блестели глазки санны Теодоры, когда она впервые пришла к нам в гости. Казалось, еще немного – и она будет метаться от дверей к драпировкам, от резного бюро – к дивану, ощупывая, оценивая. А я тогда была маленькой дурочкой и ничего, совсем ничегошеньки не понимала. Да и теперь… Слишком поздно я сообразила: если бы отец долго страдал от недуга, я бы почувствовала, я бы вылечила…

Но что же делать? Понятно, что с острова нужно бежать. Понятно, что следует добраться до отцовского нотариуса, саннора Тасиди… Осталось только придумать, как все это воплотить в жизнь, не имея при себе ни денег, ни документов… Ничего.

Я остановилась, слепо глядя в маленькое окошко. Сквозь кривые стекла было видно, как медленно и величественно в темном небе поднимается круглая луна. Почему у меня нет крыльев? Да я бы отдала сейчас все что угодно тому, кто предложит помощь!

«А что насчет Лиара Фейдерлина? – спросила я себя. – Как далеко ты готова зайти, чтобы вывести мачеху на чистую воду? Чем готова платить?»

Тут же я вспомнила о том, как не далее чем сегодня маг держал меня в объятиях, вырисовывая на спине прихотливую вязь прикосновений. Я снова невольно передернулась. Нет, Фейдерлин не внушал мне страха, просто… был неприятен. Но, возможно, стоит самую малость потерпеть? Выторговать своим телом свободу? Быть с ним поласковей?

Я тихонько выругалась, поминая варгов. Скатилась ты, однако, дочь адмирала Лайса. Хотя Лиар Фейдерлин прямо сказал, что собирается сделать меня своей любовницей. Так, может, в самом деле попросить его о помощи? И все же я не могла решиться вот так, сразу. Наверное, стоило просто лечь спать, а уж поутру, на свежую голову и с новыми силами, поразмыслить над этой странной и неприятной ситуацией.

Поди пойми Фейдерлина. Сперва обещал отпустить сразу после драконьей свадьбы. Потом передумал почему-то, видимо, я ему приглянулась.

Вздыхая, я расстелила постель, сняла передник и платье, аккуратно развесила их на стуле и, оставшись в сорочке, нырнула под плотное одеяло. Потом, вспомнив, поднялась, задула свечу и снова легла.

Невзирая на усталость, сон не шел. Я думала об отце, о том, могла ли санна Теодора его отравить, или меня подвел мой дар. Я смотрела на стену напротив и видела, как медленно ползут по ней пятна лунного света, а на душе было так тоскливо, хоть волком вой. Потом я пробовала молиться, надеясь, что слова, обращенные к Господу, уймут мои мятущиеся мысли. Затем я лежала и думала о том, не стошнит ли меня, если Фейдерлин полезет целоваться, и стоит ли ему в таком случае снова давать пощечину… В какой-то миг я все же провалилась в сон – и меня выбросило прочь из него, резко, болезненно…

Потому что горло перехватило так, что я не могла дышать. Я задергалась. Надо мной в темноте полыхали два оранжевых пятна, ярких, словно угли. Кто-то просто душил меня, сжав шею железными пальцами! Я вцепилась ногтями в горячую руку, захрипела, и хватка тут же ослабла.

– Ведьма! – послышался тихий рык, от которого вмиг заледенела кровь. – Кто тебя послал?

– Я… пусти… те…

И сей же миг – я не могла ошибиться! – два оранжевых пятна сменили цвет. Сперва на желтый, жидкое золото, а потом – и на совершенно спокойный, зеленый, словно молодые березовые листочки. Дракон! Варги меня побери, это был дракон… в моей спальне.

Я хватала ртом воздух и все не могла надышаться. А это чудовище… Эта тварь, которая чуть не убила меня уже во второй раз, внезапно попросту нависла надо мной, наклонившись и шумно сопя.

Дракон уперся руками в кровать по обе стороны от моей головы и склонился так низко, что я ощутила жар его тела. Постойте… он что, голый? Совсем голый?! Да что ж такое-то со мной, что мне так не везет…

– Уйдите, – только и смогла выдавить я.

– Это ты… – тихий шепот, – это ты провоняла мне весь замок.

– Простите? – От неожиданности я даже забыла, что надо бояться.

Еще никто не говорил мне о том, что я воняю.

– Розы! – прошипел дракон. – Это от тебя весь этот запах! Я терпеть его не могу! И я нашел, откуда… все это…

Тут я вспомнила, что рассказывала Айта, – о том, что лорду-дракону всюду мерещится аромат роз. Но я-то здесь при чем?!

– Как ты это сделала? – мрачно спросил он, продолжая все так же двусмысленно нависать надо мной.

Я, отдышавшись, натянула одеяло по самый подбородок.

– Я ничего не делала. Не понимаю, о чем…

И запнулась, когда он попросту опустился на колени и уткнулся носом мне в шею, жадно вдыхая мой запах.

– Варги знают что, – заключил лорд-дракон, отстраняясь. – Ничего подобного раньше не встречал.

Я лежала, не смея шелохнуться, а сама разглядывала его лицо в потемках. Так близко… что даже страшно, очень. Лунные блики в темных волосах, заплетенных в длинную косу. Высокий лоб. Черные широкие брови вразлет. Узкий нос с горбинкой. Твердая линия губ…

Он почти убил меня тогда. Он безоговорочно верил Фейдерлину, который сказал о том, что девушка превратилась в овощ. Он – бессердечная тварь, убивавшая других девушек ради того, чтобы жить. Но вот этот решительный подбородок, этот четкий рисунок скул, эти широченные плечи, перевитые мышцами…

В душе всколыхнулась злость. Зачем он пришел ко мне? Обнюхивать? Выяснять, почему ему везде мерещится нежный аромат королевских цветов?

– Оставьте меня, – сказала твердо, насколько это было вообще возможно.

Не нужно мне его внимание. Уж лучше пусть Фейдерлин женит его на своей сестре, а мне поможет вернуться и отомстить мачехе.

С минуту дракон молчал, разглядывая мое лицо, а затем вдруг спросил:

– Я тебя раньше нигде не видел?

«Видел, конечно, когда выпивал мою жизнь», – едва не сорвалось с языка, но я вовремя прикусила губу.

Фейдерлин… Возможно, он поможет мне. Он, а не эта полуразумная тварь, которая даже не помнит своих жертв.

– Мы с вами никогда не встречались, – ответила я с ледяным достоинством.

– Странно…

Чего он медлит? Почему не уходит? Поднялся с колен, стоит надо мной, задумчиво почесывая подбородок. Лунный свет оглаживает обнаженную грудь, будто спаянную из литых мышц, крепкую шею, плечи…

– Мне кажется, я тебя знаю, – сказал он хрипло, – но не могу вспомнить… Впрочем, это не важно. Ты здесь работаешь?

– Работаю, – буркнула я, мечтая, чтобы он наконец перестал подавлять меня видом своего обнаженного торса.