своей нелюбви к рыбной ловле и поручил это дело экипажу, а сам вместе с немногочисленным отрядом отправился на маленьком судне исследовать берег. Прежде он уже изучил более 3000 миль маленьких бухт Чесапикского залива. Теперь Смит нанес на карту береговую линию от залива Пенобскот до Кейп-Кода, с двадцатью пятью «превосходными гаванями», глубину которых он промерил лотом. По какой-то причине среди них не оказалось Глостерской гавани.

Смит нанес на карту полуостров, где сегодня расположен Глостер, и назвал его в честь женщины, воспоминания о которой сохранил со времен турецкого плена. Но английский король Карл I переименовал полуостров в честь своей матери, Анны Датской, и с тех пор он называется Кейп-Энн. Ряду других объектов Смит тоже дал наименования, связанные с его пребыванием в Турции, но ни одно из них не сохранилось до наших дней. Новое название для Северной Виргинии – Новая Англия – оказалось более долговечным.

Смит привез на родину 7000 штук «зеленой» трески, которые продал в Англии, и 40 тысяч сушеных рыбин, которые реализовал в Малаге (к тому времени Англия уже открыла торговлю с Европой). По свидетельству губернатора Плимутской колонии Уильяма Брэдфорда, отцы-пилигримы слышали, что Смит продал куда больше трески – 60 тысяч штук. Но ни один из пуритан не упоминал о том, что Смит подзаработал и на двадцати семи местных индейцах, которых заманил к себе на корабль, запер в трюме, а затем продал в рабство в Испании.

В 1616 году Смит опубликовал карту и описание Новой Англии в надежде заинтересовать будущих поселенцев. Изучив карту знаменитого капитана, отцы-пилигримы решили обратиться к английской короне с просьбой даровать им землю в Северной Виргинии, где и находился Кейп-Код. Брэдфорд писал: «Большинство склонялись к тому, чтобы отправиться в Плимут, по большей части в надежде заработать на рыбе, которая была обнаружена в тех краях». Когда британский суд поинтересовался, какой прибыльной деятельностью они могут заняться на даруемой земле, будущие колонисты назвали рыболовство.

Из всех неправдоподобных американских историй успеха той эпохи самой невероятной выглядит история отцов-пилигримов. Они отправились в плавание, чтобы исповедовать свою религию и ловить рыбу в Новом Свете. Колонисты прибыли на место в начале зимы, что указывает на то, как мало они знали об искусстве выживания. Как бы то ни было, первые поселенцы в Новой Англии собирались заниматься рыболовством, а не сельским хозяйством, и у здешних берегов, в отличие от Ньюфаундленда, промысловый сезон длится даже зимой; впрочем, сами колонисты об этом определенно не задумывались. Так почему же отцы-пилигримы страдали от голода на самых богатых рыбных угодьях в истории?

По всей видимости, религиозные фанатики не позаботились о том, чтобы захватить с собой достаточное количество рыболовных снастей, – не говоря уже об умении ими пользоваться. Они ровным счетом ничего не знали о рыболовстве. В 1616 году рыбным промыслом в Новой Англии занимались четыре или пять английских судов. В 1621 году, через год после основания Плимутской колонии, когда отцы-пилигримы почти голодали, в водах Новой Англии успешно ловили треску десять британских судов. На следующий год их здесь было уже тридцать семь, а к 1624 году стало пятьдесят.

Проблемы отцов-пилигримов отчасти объяснялись тем, что поток поселенцев не иссякал: на второй год их стало больше на тридцать пять человек, а в 1622 году – еще на шестьдесят семь. Объединял этих людей религиозный пыл. Но они не умели не только ловить рыбу, но и охотиться. Кроме того, они были плохими фермерами. В сущности, богатые урожаи они стали получать только после того, как научились ловить треску и удобрять землю отходами от ее обработки. Похоже, в первые годы у них лучше всего получалось добывать себе пищу, отыскивая богатые запасы продуктов, принадлежавшие индейцам.

Треска на сушилках, Марблхед, Массачусетс. Фрагмент иллюстрации «Вид на Скиннерс-Хед» из журнала Gleason’s Pictorial, вып. 6, 1854 год. Музей Пибоди в Эссексе, Массачусетс

Положение усугублялось тем, что отцы-пилигримы, будучи англичанами, не желали есть незнакомую пищу. Коренные жители Новой Англии называли себя наумкиг и принадлежали к племени массачусет. Свои земли они тоже называли Наумкиг, что означало «рыбное место». Индейцы наумкиг плели лески и сети из растительных волокон, а из костей животных изготавливали крючки. Они добывали треску и другую рыбу, которая подходила к берегу, охотились с гарпуном на полутораметровых осетров, ловили угрей и собирали моллюсков на берегу. Наумкиг показали отцам-пилигримам, как вскрывать больших моллюсков с толстой раковиной (венерок) и маленьких, с тонкой раковиной, которые им нравились больше (современные жители Новой Англии называют их steamers, от steam – «готовить на парý»).

«О боже!» – в ужасе отшатывались поселенцы. Такое они есть не станут! Мидии, которые в изобилии водились в здешних водах, тоже были отвергнуты; в Новой Англии их начали употреблять в пищу только в 1980-х годах. Омаров было так много, что они выползали из моря и толпились на пляже, угрожающе шевеля клешнями. Но отцы-пилигримы и большинство других людей вплоть до XX века не хотели ловить и есть этих огромных пятнистых морских чудовищ. Вероятно, лишь от отчаяния поселенцы в какой-то момент опустились до того, что стали питаться омарами. В 1622 году Брэдфорд со стыдом признавался: положение настолько ухудшилось, что «единственным блюдом, которое они могли предложить друзьям, был омар».

Так чем же собирались питаться эти люди, явно не отличавшиеся широтой взглядов? За отказ есть любых морских обитателей, кроме рыбы, индейцы наумкиг называли их киншон, что в переводе значит «рыба». Отцы-пилигримы не умели рыбачить, но были упорны. В 1623 году они основали рыболовецкую артель в Глостере, но их постигла неудача. Еще одну попытку они предприняли два года спустя – и вновь не добились успеха. Но затем поселенцы послали в Англию за снаряжением и советом и с помощью англичан, которых называли «странствующими торговцами», постепенно овладели искусством рыболовного промысла. Рыболовецкие артели появились в Салеме, Дорчестере, Марблхеде и в заливе Пенобскот. Для получения соли использовались приливные водоемы, заполнявшиеся морской водой. Поселенцы торговали в основном с баскским портом Бильбао, и вскоре их суда начали возвращаться с полными трюмами испанской соли. Они также наладили торговлю с «сахарными колониями» Вест-Индии, и уже в 1638 году один из кораблей привез им соль с острова Тортуга. Путем торговли жители Новой Англии решали проблему с солью, которую британцам не удавалось решить дипломатическим путем.

В 1629 году пуританский священник Фрэнсис Хиггинсон писал, что в Салеме «изобилие морской рыбы почти невероятное». К концу столетия Салем прославился массовой истерией, но изначально он был известен тресковым промыслом. Когда в 1692 году в городе был созван печально знаменитый суд, допросивший сотни женщин, подозреваемых в колдовстве, и приговоривший к повешению девятнадцать человек, на его печати была изображена треска.

Прошло меньше тридцати лет после слухов