— Ракеты, товарищ первый лейтенант! — Я поднял взгляд и увидел над лесом ракету красного дыма. — Сигнал!

— Первое отделение, остаетесь с группой прикрытия и сержантом Васильковым! — Бойцы дружно отделились от общей массы моего отряда и отправились к группе прикрытия. — Второе отделение! За мной!

Меня от моих же слов бросило в дрожь. Никогда не думал, что вести в атаку людей — это так страшно! Даже в армии на учениях не было такого! Все было не так. Там были лишь шутки по сравнению с настоящей войной! На мгновение показалось, что у меня нет бойцов рядом, идущих в бой. Я один!

Но вот шаг, еще один — и я слышу напряженное дыхание двигающихся слева и справа пограничников. Их уверенность, сила и бесстрашие медленно, но верно передавались мне. Я даже перестал замечать головную боль.

— Стой! — вскидываю руку, заметив впереди, между деревьями, машины. — Вторая группа здесь, выходим!

— Третья группа здесь. — Из кустов справа вышел Бобров. — Товарищ первый лейтенант, ждали только вас.

— Ясно. Здесь уже разобрались? Машины проверили? — затараторил я. Вопрос с транспортом меня волновал очень сильно. Если подмога не придет, то тогда нам понадобится прорываться в отряд самостоятельно, и делать это пешком я не очень-то хочу.

— Да. Все грузовики заправлены и на ходу. В двух лежат снаряды, патроны, гранаты, мины и два миномета. В одном установлена малокалиберная зенитка, два грузовика пустые. — Зенитка — это хорошо, а уж установленная на транспорте — это вдвойне замечательно! Наверное, там двадцатимиллиметровый зенитный автомат «Flak 30», может быть, даже «38».

— Как дела у Аверьянова? — Взгляд мой невольно переключается на слышимый и видимый отсюда бой на опушке.

— Все в порядке, они гадов на себя отвлекли. Не дают им через дорогу перейти. А сейчас мы ударим. — Улыбка старшины приобрела жуткий звериный оскал.

— План немного изменился: оставляем здесь только водителей, прикрытием будет группа сержанта Василькова, они скоро подойдут сюда. Мы ударим сразу, — подмигиваю Боброву.

Звучит команда выдвигаться вперед, и, сделав всего пару десятков шагов, я погружаюсь в пучину боя. Впереди, за деревьями, мелькают фигурки польских пехотинцев. Слышны крикливые команды офицера, а может, и унтер так орет, требуя чего-то от подчиненных. Слева бахнула граната, и над головой свистнули осколки. Послышались возгласы на немецком.

Мне надо пробежать еще пару метров — так я с автоматом больше пользы принесу… Еще метр… Вот здесь! Упав на землю, отползаю к ближайшему дереву и устраиваюсь поудобнее, оглядываюсь по сторонам, оцениваю ситуацию.

Ох, е! Я на десяток шагов оторвался от основной группы… Хреновый из меня командир, надо не бравадой заниматься, а командовать… Тьфу! А, ладно, не назад же ползти. Меня просто не поймут…

Далеко позади громовыми раскатами раздалось несколько мощных взрывов. Это гаубицы подорвали, ага. Получается, либо Васильков связался с отрядом, либо ему это не удалось и он перестал тянуть резину. Сейчас это без разницы: бой идет. Перевожу взгляд в сторону противника. Появление пограничников удивило их, но не так чтобы сильно. Мгновение смятения — и враг уже действует как по уставу. Дисциплина, черт бы ее побрал.

Высовываюсь из-за дерева и ловлю в прицел торс ляха, поднявшегося для броска гранаты. Короткая очередь — и, вскинув руки, противник падает, а за него начинают мстить человек пять. Пули, с диким свистом вышибая щепу из моего укрытия, просто приказывали прятаться. Все, здесь уже засветился, пора менять позицию. Пару раз перекатываюсь через спину и проваливаюсь в небольшую яму.

Вот хаос! Немцы стреляют, поляки стреляют, наши стреляют… Все в порядке, шеф! Это война!

Только собирался поудобнее устроиться с автоматом, как меж деревьев впереди вырастает здоровый фонтан земли. В десятке метров от первого разрыва поднимается второй, а потом и третий. От такой неожиданной подлости враги начали завывать в голос.

— Panzer! Russische panzer![6]— Закричал кто-то из немецких артиллеристов.

Танки, значит, идут? Славненько, ой как славненько!

У позиций пушек началось шевеление. От компании немцев, укрывавшихся справа за бугорком, отделилось четыре фигурки.

А вот к пушкам не надо бежать. Не надо… Очередь по спинам осмелевших артиллеристов остудила порыв других смельчаков. Пограничники тоже стали стрелять ожесточеннее, не давая противнику воспользоваться пушками. За считаные мгновения численное превосходство противника перестало быть таковым, и три советских танка совместно с полуротой пехоты захлестнули позиции немцев. Ощутив на себе неприятные впечатления от удара с двух сторон, поляки в первую очередь, пачками, так сказать, приступили к сдаче в плен. Бросая оружие на землю, они поднимались и тянули руки к небу. Я, быстро работая руками, развернулся в яме и пополз по направлению к стоянке. Выполз прямо к Боброву. Старшина тоже не особо рвался навстречу бойцам, пришедшим на помощь. Слишком рискованно: легко можно получить пулю от разгоряченного красноармейца, не разобравшего, кто ты есть такой.

— Старшина, отходим к стоянке. Нам надо подготовить машины. Возможно, удастся утащить немецкие ПТО. — В глазах Боброва я прочел немой вопрос: «А как же быть с подмогой?» — Думаю, старший лейтенант Аверьянов разберется, вы к нему пошлите бойца, чтобы сообщил о нашей готовности вывозить трофеи.

— Угу… — пробурчал старшина.

Через пару минут мы вышли к стоянке, нас встретили уставным: «Стой, кто идет! Пароль!» Ответом на вопрос послужила фраза: «Тимур и его команда».

— Товарищ старшина! В грузовики погружены все трофеи: боеприпасы, оружие, ЗИП, продовольствие и саперные приспособления. Машины готовы для буксирования орудий противотанковой артиллерии, — доложил один из бойцов, подошедший к нам.

— Хорошо. Кудряшов, беги к товарищу старшему лейтенанту, сообщи, что мы готовы выдвигаться к позициям для вывоза трофеев и орудий. — Пограничник козырнул и, придерживая одной рукой висящую на плече эскаэску, бесшумно скрылся в кустах, откуда вышли я и старшина. Бобров продолжил распоряжаться, постепенно стоянка приходила в движение. У машин я заметил тех солдат, что со мной атаковали позиции гаубиц.

— Сержант Васильков! — позвал я, надеясь, что наш новый связист отзовется. — Где сержант Васильков? — спрашиваю у бойцов.

— Он на рации сидит, там, за машинами. Хрен его теперь оттащишь! — дружно загоготали пограничники. Вот удивительна натура человеческая: мгновение тому назад ты можешь столкнуться со своими страхами, а уже сейчас — веселиться, забывая о том, через что ты прошел. А со мной что же случилось? Я так мало волнуюсь о том, что делаю. Убил уже с десяток людей, да, они враги всем нам, но они люди. И это меня уже не заботит… Как же легко сойти с ума…

Прислонившись спиной к колесу «опеля», сержант усердно крутил тумблеры на панели рации. Прикасаюсь к плечу боевого товарища. Он невольно вздрагивает и поднимает на меня взгляд.