Щёки Питера горели.

— Ты взял мой нож? — В её голосе сквозило что-то опасное, что-то, что может в любой момент вспыхнуть, так что загорится дранка на крыше сарая.

У Питера опять закружилась голова и забухало сердце. Он достал нож и протянул ей.

— Почему?

Питер проглотил ком. Слова куда-то ушли.

— Почему?

— Потому что… В общем, я испугался, что вы можете меня убить.

— Убить? — Она не сводила с него тяжёлого взгляда. — Это потому, что я живу в этой глуши, одна? И поэтому — я убийца?

Питер повёл плечом в сторону развешанных по стене кос и топоров.

— Ах, мои инструменты. Но у меня тут лес, двадцать акров, а за деревьями надо ухаживать. И я вообще-то резчик по дереву. А ты решил, что это оружие?

Питер отвёл глаза. Ему было стыдно.

— Посмотри на меня, мальчик.

Он посмотрел.

— Возможно, ты не ошибаешься, — сказала она, не отпуская его взгляд. — Возможно, ты что-то видишь. Возможно, я… — она медленно подняла обе руки, собрала пальцы в щепоть и тут же выбросила две растопыренные пятерни Питеру прямо в лицо, будто выстрелила. — Буммм! Опасна. Вот так… без предупреждения.

Питер дёрнулся.

— Нет. Простите. Я был неправ…

Вола жестом оборвала его и резко отвернулась. Она вырезала из покрышки четыре полоски, обмотала резиной верхние поперечины и подручники, затянула бечёвкой, всё молча. И молча отдала костыли Питеру.

Питер поставил их от себя с двух сторон, повис на поперечинах — и немедленно почувствовал облегчение: теперь сломанную ногу можно подогнуть, но при этом стоять вертикально и не бояться упасть.

— Сильнее опирайся на кисти рук. Приподнимайся, не виси. Ставишь костыли перед собой, потом мах — и переносишь тело вперёд.

Питер начал её благодарить, но Вола снова его оборвала.

— По моей дороге спускаешься до шоссе, дальше налево. Через четверть мили заправка. Там разберёшься. — Она помогла ему надеть рюкзак, а потом отвернулась, придвинула к себе какую-то деревяшку и начала обстругивать её, как если бы он уже ушёл.

Питер попытался шагнуть к двери. Пошатнулся, но не упал.

— Это был скок, — сказала Вола, не оборачиваясь. — А я говорила: мах. Всё, выметайся.

Питер немного постоял. Он не знал, в какую сторону ему двигаться. Но не к деду, это точно.

Вола обернулась, качнулась вперёд, опять собрала пальцы в щепоть и выстрелила пятернёй Питеру вслед.

— Давай чеши. Пока цел.

Они уже почти добрались до края леса, когда Серый внезапно остановился и потянул носом воздух. Опять. Он поднял морду, ещё принюхался. Сильнее.

Пакс в нерешительности замер.

Однако старый лис уже спешил вниз по склону, к покатому лугу. Одиночка бросает мне вызов. Он хочет эту территорию. Старается ради молодой лисы, этой зимой она будет выбирать себе самца.

Выбегая вслед за Серым из леса, Пакс увидел сразу всю картину целиком: уходящий под уклон луг и на нём — четыре неподвижных точки, четыре лисицы. Игла и Мелкий стоят рядом, бок о бок, их уши с чёрными кончиками развёрнуты в сторону двух других лис.

Другие двое напряжённо застыли нос к носу на каменном уступе в середине травянистого ската: самка, темнее Иглы, с круглым брюхом, полным щенков, и крупный самец с жёстким рыже-бурым мехом. У самца шерсть на загривке стоит торчком, левое ухо надорвано.

Серый залаял издали, сообщая, что он вернулся. Соперник тотчас спрыгнул с уступа, дугой разбрызгивая кровь из уха, и удрал вниз по склону.

Серый и Пакс были уже на лугу. Когда Серый пробегал мимо Иглы и Мелкого, Паксу показалось, что брат с сестрой от одного присутствия старого лиса почти успокоились — словно их погладила по спинам невидимая рука. Мелкий даже начал взволнованно пританцовывать, радуясь встрече с Паксом, но Игла скривила губу и зашипела.

Пакс поспешил за Серым. Когда Серый поднялся на каменный уступ, где ждала его самка, Пакс не стал следовать за ним, а уважительно сел внизу.

Подруга встретила Серого с нежностью, потом поделилась с ним новостями.

Этим утром прилетал ветер с запада. Он принёс запах огня. Мы должны уходить, скоро. Она покосилась на Пакса. Чужак пахнет людьми.

Игла и Мелкий тоже подошли и держали уши поднятыми — ждали, что ответит Серый. Он возвращается к людям, с которыми жил на юге. Я иду с ним искать подходящее место, куда мы сможем перебраться. Сейчас мы отдохнём, выйдем вечером.

Игла опять глухо заворчала, и Пакса тотчас охватило желание бежать отсюда как можно скорее. Тем более что он и должен был бежать, искать своего мальчика. Но инстинкт говорил ему, что сначала надо отдохнуть и поесть. Пакс подал Серому знак, что он согласен, и старый лис и его самка спустились с уступа и молча скрылись в зелёной траве.

Мелкий подпрыгнул и налетел на Пакса, изо рта у него выпал игрушечный солдат: маленький лис приглашал Пакса играть. Подскочила Игла, лапой откинула игрушку в сторону. Люди. Помни об опасности.

Мелкий подобрал солдатика и, зажав его зубами, вызывающе обернулся к сестре.

Пакс чувствовал, что Мелкому сейчас придётся плохо, хуже прежнего, и виной тому — он, Пакс. Это было знакомое чувство, точно так же иногда приходилось плохо его мальчику, у Пакса даже была отработанная тактика для таких случаев: чтобы защитить своего мальчика от отцовского гнева, он исчезал. И сейчас он тоже попятился, но Иглу было не так легко провести. Держись подальше от Воняющего Людьми, приказала она брату. Помни об опасности.

Пакс приблизился на шаг. Мои люди не опасны.

Тут Мелкий словно бы разволновался и повёл себя так, словно Пакс — чужак, явившийся бросить вызов. Он припустил вверх по склону к своей норе. Но сестра, оказавшаяся проворнее его, заскочила вперёд и не дала ему скрыться, а когда он попытался улизнуть в другом направлении, пришлёпнула его тяжёлой лапой и не отпускала, пока он не сдался.

Все люди опасны…

И Игла передала картину, от которой по шкуре Пакса пробежала дрожь и шерсть встала: ветер — холодный, воющий, грозящий снегом. Пакс узнал этот ветер и понял, что сейчас будет начало истории, конец которой он уже видел: холодные стальные зубы и кровь на снегу.

Глядя прямо на Пакса, Игла обнажила клыки и начала.