Он постоял немного, сложил в голове два и два и затем быстро догнал ее.

Схватил так, что локоть заломило.

– Зачем ты приходила к Кабану?

– Узнать, кто вы такие. Он мне не только рассказал, но и показал.

– Значит, ему принесли голову девочки и потребовали товар. Логично. И товар может быть у него, если эта девочка сдала его ему за бросовую цену.

– Ты хочешь сказать, что не знаешь, какие ходы предпринимает сейчас этот Парин, чтобы вернуть то, что потерял?

– Я же тебе говорил, – он тянул гласные, параллельно с этим время от времени то сжимая, то ослабляя хватку на локте, – я хотел разобраться с шофером, который наехал на брата; шеф вмешался, не дал даже морду набить этому козлине, и я нарвался на говно. С каждым днем у меня все меньше времени на то, чтоб найти товар. Достану героин – заработаю прощение.

– Ну а что со мной?

– Если порошок сыщется, о тебе все равно не забудут – ты труп. Гоголевская мертвая душа, только наоборот: вроде живая, а уже мертвая.

– Ты меня пугаешь? Я же никому ничего не говорила и не собираюсь.

– А это никого не волнует, детка.

– И что же мне делать? – от таких речей ее стала охватывать паника.

– Живи… пока.

– Значит, вы действительно убили других девушек?

– Ты досталась мне. Что стало с остальными, я не знаю, может, их немного поимели, а потом уже и на тот свет отправили.

– Тебе не кажется, что ты как-то безразлично рассуждаешь о чужих жизнях?

– Меня интересует сохранность только собственной шкуры, и не надо пытаться меня разжалобить тем, что порешили каких-то шлюшек. Сейчас надо думать о деле.

– Значит, ты будешь искать героин?

– Придется, – он наконец отпустил ее и засунул руки в карманы куртки.

– А если я помогу тебе, ты сможешь сделать так, чтобы от меня отстали?

– Я дам тебе на дорогу в любую страну. Большего обещать не могу.

– Ты ведь согласишься со мной, что люди будут чувствовать себя намного спокойнее и комфортнее, если им придется беседовать с симпатичной девушкой?

Нижняя челюсть у него на мгновение отвисла.

– Ты хочешь сказать, что моя физиономия настолько уродлива, что отпугнет любого?

Она не знала, как ей вывернуться, кроме как сказать банальное:

– Нет.

– При определенных обстоятельствах это даже комплимент. Ладно.

Внутри Дарьи заиграли фанфары – только что на ее сторону была привлечена тяжелая артиллерия.

– С чего начнем? – она неожиданно для себя почувствовала вкус тайны.

Начало большого настоящего расследования манило, словно ей предлагали вкусное пирожное или дорогое платье. Ставкой в игре была ее собственная жизнь, и от этого голова шла кругом. Ей во что бы то ни стало надо было держать себя в руках, чтобы не совершать ошибок. Это, наверное, похоже на искусство сапера: сидя рядом с миной, спокойно работать, аккуратно выворачивая взрыватель или разъединяя контакты.

– На кону приличные деньги. У шефа много желающих добраться до наркотиков, и люди эти далеко не бестолковы. Тебя первым делом надо научить стрелять.

– Зачем? – вопрос вышел дурацким.

– Чтобы в минуту опасности ты могла постоять за свою шкуру. Или ты специалист по восточным единоборствам и надеешься справиться с любым противником без оружия? Может, у тебя огромные бедра и плечи? Ты обладаешь нокаутирующим ударом или владеешь каким-нибудь из видов холодного оружия? А как насчет газового баллончика? Сможешь воспользоваться им в течение секунды?

Она слушала его и, пока он это все перечислял, потихоньку ставила себя на то самое место, где и должна была стоять.

– У меня нет никакой подготовки, – согласилась она. – Но я хочу жить!

– А вот это хорошо. Так что давай дойдем до моей машины и поедем в тир к одному моему старому приятелю.

– Тебе не кажется, что уже слишком поздно? Мне домой пора.

Он с удивлением посмотрел на нее.

– Ты папина дочка?

Дарья побагровела:

– Мой отец погиб в Анголе. Осталась только мать. Еще вопросы?

Здоровяк не ожидал такого напора и несколько иначе, Дарье показалось, что даже с толикой уважения, посмотрел на нее.

– Я отвезу тебя домой.

* * *

Спать спокойно Дарья не могла. Проворочавшись до двух ночи, она вышла на кухню и поставила чайник. Как и ожидалось, через несколько минут следом поднялась и мать.

– Ты чего не спишь?

– Не спится, чаю попью.

Нина Ивановна покачала головой и, зевнув, отправилась дальше почивать.

Дарья тихо сидела за кухонным столом и слушала, как шумит чайник. Вспомнилась школа. Она не была по жизни тихим ребенком и постоянно во что-то влипала, правда не по своей воле. Вот и в восьмом классе, после школьной дискотеки, посвященной Восьмому марта, она с двумя подружками возвращалась домой и – надо же случиться – нарвалась на девчонок постарше, которые впридачу были с парнями.

Их перехватили на углу одной из многочисленных многоэтажек, с торца, ни из одного окна не разглядеть, что там творится.

Когда их троицу обступила кодла из восьми человек, стало страшно за собственную жизнь, почти как сейчас, пропади он пропадом, этот героин.

– Снимайте серьги, – скомандовала коротко стриженная ширококостная девка, протягивая руки к ушам девочки, стоявшей справа от Дарьи. Парни расположились несколько сзади, ухмылялись и хлопали себя по ляжкам обрезками труб, безгранично доверяя толстожопой, наглой, прыщавой стерве.

Что они могли? Их уже окружили, а звать на помощь язык не поворачивался. «Начнешь кричать, прибьют тут же», – думала только что начавшая превращаться в привлекательную девушку Дарья. Но на эти серьги мать откладывала от каждой зарплаты и подарила ей в день рождения, пятого февраля.

Она и сейчас помнила, как слезы выступили тогда на глазах и сами потекли вниз, обжигая щеки. А тем временем ее предали собственные руки. Первые ее сережки уже лежали на ладони и были готовы через мгновение перейти к новой владелице.

Как это у нее получилось, она не могла понять до сих пор. Лицо прыщавой девки ей никогда не забыть. Когда та протянула руку за золотом, ладонь Дарьи сжалась в кулак, который стремительно влетел в мясистый подбородок. Она никогда не занималась боксом и не знала, как называется такой удар, да ей это и не надо было, главное – результат.

Голова толстухи резко дернулась назад, потом медленно вернулась обратно, и девка рухнула, словно мешок с дерьмом, на не успевший сойти снег. Эффект намного превзошел реальный результат. Через пять секунд беседовать было уже не с кем.