— Лучше бы ты привела ее ко мне, — укоризненно сказала я Седе. Конечно, я помогу ей и здесь, но в моей рабочей комнате все прошло бы быстрее. Там у меня была настойка, способная прекратить страдания девушки в течение нескольких минут.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, — возразила Седа. Краем глаза я заметила, как она двинулась в сторону зарешеченных окон. — Если ее хоть раз увидят посторонние, бордель мне придется прикрыть.

— Какая забота с твоей стороны, — пробормотала я и открыла сумку, чтобы приступить к приготовлению настойки. В конце концов, я взяла с собой все необходимые ингредиенты.

Седа внезапно оказалась рядом со мной и обхватила мою шею руками. Я боялась даже сглотнуть, когда почувствовала ее острые ногти на моей коже. Если бы она еще хоть немного надавила, они пронзили бы кожу насквозь, попав прямо в аорту.

— Вот и все. Я заботливая, — подтвердила она с подчеркнутой холодностью в голосе. — Все, что я делаю, я делаю для моих девочек, Дарсия, или ты уже забыла об этом? Если мне придется закрыть бордель, мы все окажемся на улице. Без крова, без еды. Без защиты.

Я подождала, пока ее хватка ослабнет, и мне удастся вдохнуть исходивший от нее запах моря и солнечного света.

Потом презрительно фыркнула:

— Ни секунды не думай, что я поверила тебе, Седа, — вздохнула я и резко обернулась. Ее руки опустились. Все могло бы закончиться и по-другому, но я все еще была ей нужна. Кроме того…

Она громко рассмеялась:

— Иногда я забываю, какая ты забавная.

— Всегда к вашим услугам. — Я опустилась на колени и начала капать в чашу дистиллированное из сланца каменное масло. Будучи смешанным с кокосовым маслом, ланолином и эмульгатором, оно превратится в мазь, которая уберет все фурункулы.

— А шрамы останутся? — спросила меня девушка, которая вряд ли была старше меня. Интересно, как давно она здесь работает? И поняла ли она уже, что голоса мужчин будут преследовать ее до конца жизни? Или в ее случае это будут не голоса, а прикосновения? Лица?

— После работы любого обычного целителя да, — медленно произнесла я, отставляя чашу в сторону. — Но благодаря магии, которую я использую при нагревании лавандовой воды, твоя кожа станет такой же чистой, как и раньше.

На этом наш разговор закончился, Седа тоже не отвлекала меня от работы. Я была рада, что она дала мне несколько минут для концентрации. В то же время я сердилась на нее за неослабевающее внимание ко всему, что меня касалось. Для меня в ее сердце всегда было место. Там она держала меня в плену. Что бы я ни делала, она никогда не ослабляла цепь, и эта иллюзия нашей дружбы вгоняла меня в тоску.

Пока масло соединялось с лавандовой водой, я закрыла глаза и позволила небольшой частичке своей целебной магии проникнуть в смесь. Через четверть часа процесс завершился, и состав был готов. Мазь была густой и черной, источала смолистый запах, и по опыту я знала, что она очень пачкается, поэтому надела перчатки и попросила девушку встать и раздеться. Седа возложила процесс нанесения мази полностью на меня, и в итоге он длился почти вечность.

— Почему он тебя так заколдовал? — тихо спросила я, прикрывая покрытые кремом фурункулы, чтобы девушка потом могла одеться, не испортив свои вещи.

— Он считал, что у него оставалось еще десять минут времени, — ответила она так же тихо, словно не хотела, чтобы Седа услышала дрожь в ее голосе.

От такого беззакония во мне поднялся гнев и обнажил зубы. Этот хищник часто доставлял мне неприятности, но несколько раз и спасал.

— Надеюсь, что он был достаточно наказан, — выдавила я, прикрепляя последний кусочек пластыря к золотистой коже. Девушка действительно была красива вся, от обрамляющих высокие скулы коротких черных волос и полных темных губ до идеальной фигуры.

— Я дала ему денег и отправила в Челюсть Дьявола, — ответила Седа из дальнего угла комнаты.

— Хорошо. — Можно подумать, что это сложно назвать наказанием, но хотя Седа и Аднан не особенно хорошо друг к другу относились, во многих вопросах они были заодно. Если клиент войдет в заведение Аднана Марджури и заплатит деньгами, которые выделила Седа, Аднан не позволит ему покинуть заведение целым и невредимым. В его игорном аду всегда были свободные места. Места, которые никто не хотел занимать. Роли, которые заканчивались увечьями, а часто и смертью.

— Ты закончила? — спросила русалка, глядя на меня глазами, напоминающими бескрайние моря.

Я кивнула и собрала свои принадлежности.

— Через час ты можешь снять пластыри и принять душ. Твоя кожа будет оставаться слегка воспаленной, но в течение дня это пройдет.

— Пойдем со мной, — пригласила Седа и протянула мне руку, за которую я уцепилась. Когда в бедре отдалось болью, я поморщилась. Я забыла о своей ране, как и о моем спутнике. Вэле.

Мы покинули личную комнату Седы и вышли в сумрачный коридор, где сразу же стали слышны голоса. Они становились громче или тише, то приближаясь, то удаляясь от нас. Я часто ломала голову над загадкой этого старого дома. Несмотря на то, что я прожила в нем почти год, мне так и не удалось раскрыть секрет его акустики. Несколько раз до меня доносился шепот из другого конца помещения и при этом я очень часто была свидетельницей того, как люди в комнате раскрывают рот, а их голосов не слышно. Седа лишь рассмеялась, когда я ей об этом рассказала.

Молча мы добрались до большой кухни, где кипела работа. И девушки, и клиенты всегда должны быть обеспечены хорошей едой. Кухаркой была женщина средних лет. Она двигалась уверенно и четко, хватаясь попеременно за кастрюли, ложки и ножи, будто точно знала, где они находятся.

Если бы я вошла без Седы, она бы меня приветствовала объятиями, но в присутствии начальницы не осмеливалась демонстрировать свою привязанность. Поэтому она просто поставила нам поднос, а затем снова отошла от нас и от маленького столика у одного из четырех высоких окон. Я взяла себе один французский пончик — выпечку, покрытую сахарной пудрой — и ждала, пока Седа начнет говорить. В обычных случаях она бы давно уже выставила меня или просто позволила бы мне удалиться восвояси.

Но сегодня она пригубила карамельный кофе, а затем снова пронзительно посмотрела на меня, словно у нее не получалось увидеть то, что у меня было внутри. При этом обычно ей было очень легко