— Нет даже намека на вымогательство, — сказал он после минутной паузы. — И если бы этот человек действительно собирался шантажировать, он послал бы письмо, которое ты держишь в руках, тебе. Чтобы вынудить тебя заплатить за его молчание.

Да, он был прав. Хотя…

— Ты думаешь, здесь нет связи с Банни и дневниками? Потому что вряд ли возможно третье анонимное письмо, источник которого мог быть таким же, как у первых двух.

Он молча смотрел на нее долгую секунду.

— Что ты пытаешься мне внушить?

— Я пытаюсь понять мотивы, стоящие за этим письмом.

— И?

— Что, если вор что-то прочел в этих дневниках и неверно понял? Что, если человек, о романе которого здесь говорилось, вовсе не я?

— Не вижу здесь объяснения того, почему он послал мне это письмо.

Ванесса сузила глаза.

— Ты вовсе не готов слушать мою версию, ведь так?

— Я уже слышал.

— И что теперь? Постараешься получить обо мне сведения?

— Да, — произнес он, не сводя с нее синих глаз. — Я также думаю, что мы должны поговорить с полицией.

— С полицией?

— Ты сказала, что они расследуют смерть Банни и, по-моему, вымогательские требования. В полиции должны увидеть это письмо и выяснить, имеется тут связь или нет.

— Я слышала, что Тристан Торп в городе.

В результате небрежного замечания Фелисити Фарнсуорт, упавшего, словно кирпич, в спокойное озерцо разговора, происходившего после ленча, все обратили взгляд прямо на Ванессу.

Черт возьми.

Ванесса надеялась, что драма, связанная с предстоявшей свадьбой Эммы — та хотела скромную, ее же родители пригласили половину Иствика, — отвлечет внимание от нее самой. Во всяком случае, она предпочитала бы такой ход событий, в том числе и на регулярных ленчах Клуба дебютанток. Эти женщины — Фелисити, Лили, Эбби Толбот, Эмма Диарборн и Мэри Дювалл — были ее подругами. Умные, сердечные, добрые, они включили ее в свою группу, в свои благотворительные комитеты и доверились ей.

Теперь, больше, чем когда-либо, ее тяготило чувство вины, потому что она была не такой уж откровенной. В течение шести лет регулярных встреч она обходила молчанием свое прошлое и причину, по которой вышла замуж за Стюарта и присоединилась к обществу Иствика.

Впрочем, она не скрывала своих опасений, когда вела борьбу с Тристаном из-за завещания. Поэтому подруги и засыпали ее теперь вопросами.

— Он приехал из-за спора насчет завещания? — спросила Эбби.

— Где он остановился? — поинтересовалась Кэролайн. — Ты с ним встретилась, Ванесса?

— Так ты видела этого упрямца? — не отставала от подруг Фелисити.

Ванесса осторожно опустила на стол свою чашечку кофе.

— Да, я с ним встретилась. — Я также поссорилась с ним, поцеловала его, жадно оглядывала его в плавках и сопровождала в полицейский участок. — Он остановился в «Марабелле», и он действительно здесь из-за завещания. В каком-то смысле…

— Ты удивительно спокойна, — заключила Эмма.

— Он прекращает спор? — спросила Фелисити. — Он должен понимать, что его усилия напрасны.

— Тристан так не думает, — ответила Ванесса. — На самом деле он здесь, потому что считает, что нашел способ одержать победу надо мной.

Они откликнулись едва ли не одновременно. Насмешливые замечания, вопросы. Она рассказала им о письме и о содержавшихся в нем утверждениях, о пункте относительно нарушения супружеской верности в завещании Стюарта и, наконец, об утренней встрече с детективами, занимавшимися делом Банни.

Последовала тишина. Эбби пришла в себя первой, хотя она побледнела и выглядела взволнованной. Она не только потеряла мать при неожиданных и подозрительных обстоятельствах, но должна была бороться не на жизнь, а на смерть, чтобы ее подозрения признали.

— Что сказали полицейские?

Многое, про себя ответила Ванесса: большей частью они задавали смущавшие ее вопросы об отношениях с Тристаном и — несуществующим — мужчиной, о котором говорилось в письме. Своим подругам она сказала:

— Они отнеслись к нам достаточно внимательно, когда мы показали им письмо. Задали нам много вопросов, но в конечном счете я не уверена, что они склоняются к мысли, будто за всем этим стоит одно и то же лицо.

— Почему же нет? — Эбби подалась вперед. — Письмо написано в точности так же, как другие.

Фелисити кивнула.

А Эмма произнесла:

— И почему бы этому человеку не попытаться шантажировать Ванессу?

— Ты бы заплатила? — Фелисити повернулась к Ванессе. — Если бы это письмо получила ты?

— Зачем я стала бы платить, если утверждение ложное?

Две ее подруги переглянулись, ни одна не смотрела в глаза Ванессе, и в последовавшей тишине Ванесса почувствовала, что все у нее внутри перевернулось.

— Вы думаете, что у меня был любовник… когда я была замужем за Стюартом?

— Нет, дорогая. — Эмма прикрыла своей ее руку. — Мы не думаем так.

— Тогда… кто?

— Об этом были разговоры, — обронила Кэролайн.

И они не сказали ей?

— Ты должна признать, что рассказываешь далеко не обо всем в своей жизни.

Фелисити была права. Ванесса и в самом деле раньше о многом умалчивала, теперь у нее появилась прекрасная возможность довериться своим подругам и запастись их советами. Для этого, в конце концов, и нужны подруги.

Однако слова застряли у нее в горле. Потом Лили вернулась из туалетной комнаты, и все начали расспрашивать ее, почему она так долго не возвращалась.

— Я случайно встретила Делию Форрестер, — объяснила Лили, — и никак не могла отделаться от нее.

— Бедняжка, — прошептала Кэролайн.

— Что ей было нужно? — спросила Эмма.

— Пустяк. — Лили скривилась. — Ей нужно дополнительное приглашение на благотворительное поло. Ванесса, кажется, она пригласила твоего доброго друга Тристана Торпа.

Поло оказалось игрой крутой, стремительной, требовавшей физических сил. После нескольких таймов — и благодаря нескольким зрителям-экспертам — Тристан разобрался в замысловатых правилах игры и уже получал удовольствие от головокружительного темпа.

Фрэнк представил ему свою жену, назвав «моей любимой блондинкой» и таким образом связав ее с женщиной, о которой говорил как о своей второй любимой блондинке в ресторане «Марабелла». В первые несколько секунд Тристан наотрез отказался признать эту связь. Две женщины были абсолютно разными. Тристан отдал должное словам Ванессы, отрицавшей их схожесть.