С ее блестящей внешностью и слащавыми, как сахар, манерами Делия была именно такой женщиной, какую он ожидал — и хотел — найти в доме своего отца. Ванесса Торп такой не была.

Если он неверно оценил характер Ванессы, может, ошибался и относительно других вещей?

С тех пор как он увидел реакцию Ванессы на письмо, он много думал о мотивах отправителя. И предположил, что кто-то хотел свести счеты с Ванессой. Еще находясь в Австралии, Тристан допускал, что напористая и честолюбивая молодая женщина могла легко нажить много врагов. Но с тех пор как он приехал в Иствик, худшее, что он о ней слышал, было: «Она не открывает своих карт».

Раздались громкие одобрительные возгласы болельщиков, и Тристан ненадолго отвлекся от своих мыслей. Игрок под номером «три» из местной команды забил гол, сравняв счет.

Мысли Тристана вновь потекли в том же русле. Опрашивая жителей Иствика, Тристан понял, что у Ванессы есть воздыхатели.

Многие встречали его холодным взглядом или пожимали ему руку с подчеркнутой сухостью. Другие из опрашиваемых были более прямы. Верн Крамер, например, открыто заявил, что сочувствует его положению, но не одобряет его тактики. Верн был еще одним из старых друзей его отца. И весьма горячим поклонником поло.

Сейчас Верн с большим жаром протестовал против судейского решения. Его жена отступила назад и, насмешливо качая головой, отреклась от него:

— Я его не знаю.

Тристан подождал минуту, наблюдая, как судья назначает пенальти по воротам местной команды. Потом обратился к Лиз Крамер:

— Как поживаете, миссис Крамер?

— Спасибо, хорошо. — Ее ответ был вежливым, но тон — холодным. Такое отношение к нему Лиз причинило Тристану острую боль. Лиз Крамер была близкой подругой его матери, часто приходила к ним в гости, и он вспоминал о ней с нежностью. — А ты, Тристан? Доволен, что вернулся домой?

— Мой дом — в Сиднее. Это деловая поездка.

— И ты ею доволен?

Ее голос звучал язвительно. Это означало, что она знает, какие у него цели.

— Не очень.

— Тогда я желала бы знать, почему ты упорствуешь.

— У меня есть причины.

Наблюдая за схваткой на игровом поле, он почувствовал, что Лиз не отводит взгляд от его лица.

— Как твоя мать?

— Выздоравливает.

— Она была больна?

Тристан увидел в ее глазах искреннее беспокойство. Внезапно он осознал, что из всех, с кем он разговаривал с тех пор, как приехал в Иствик, Лиз была первой, кто спросил о его матери. Он решил сказать Лиз правду.

— У нее рак груди. Это были тяжелые для нее годы.

— Мне жаль это слышать.

Несколько минут они молча наблюдали за игрой. Потом Лиз сказала:

— Надеюсь, она нашла счастье, за которым гналась.

Тристан нахмурился.

— Гналась?

— Когда она оставила твоего отца.

— Я бы не стал говорить «оставила». Ведь ее вытолкнули ни с чем.

— Она взяла тебя, Тристан, самую большую ценность, приобретенную в браке. Стюарт долго не мог с этим смириться.

Но все-таки смирился. С помощью красивой новой жены.

В толпе он нашел взглядом Ванессу — как уже находил бесчисленное множество раз за последние несколько часов. Несмотря на море шляп, мешавших ему разглядеть ее, он заметил изысканность туалета и то, что она заколола свои удивительного цвета волосы и спрятала их под красивым маленьким сооружением из кружев и тюля.

Он не искал ее. Но он поднял глаза, и она возникла перед ним, как солнечный свет.

— Ему так повезло, что он нашел Ванессу. Она — сокровище.

Тристан снова взглянул на Лиз и обнаружил, что она видела, за кем он наблюдал.

— Сегодня я это слышал уже не раз, — сухо сказал он. — Сокровище. Умница. Ангел.

— Чувствуешь себя так, будто тебя видят с рогами и с трезубцем?

— До некоторой степени.

С мягким смешком Лиз подняла пустой бокал из-под шампанского и взглянула в глаза Тристану. В первый раз он отметил чувство юмора Лиз, впрочем давно знакомое ему.

— Если тебе хочется сделать первый шаг к спасению, можешь сходить и принести мне новую порцию.

Ванесса чувствовала, что он за ней наблюдает. Снова. Но когда она повернулась в том направлении — а весь день она точно знала, где он стоит, сидит, прохаживается, — то обнаружила, что ее воображение сыграло с ней шутку. Снова.

На этот раз он был поглощен разговором с Лиз Крамер. Тристан наклонил голову к женщине ниже его ростом, и на лоб ему упала прядь волос, слегка окрашенных солнцем. Он выглядел моложе, сердечнее и непринужденнее, чем Ванессе доводилось видеть его до сих пор. Потом кто-то заслонил от нее Тристана, и она отвернулась. У нее учащенно билось сердце, а во рту пересохло.

Ты встревожена, сказала себе Ванесса. И встревожена из-за того, что именно он мог обсуждать с Лиз и с бесчисленным множеством других людей.

И кого ты дурачишь?

Очевидно, не ее практичное «я». Она понимала, что происходящее с ней не имеет никакого отношения к их конфликту и полностью связано с самим этим мужчиной.

Неужели он нарочно не обращает на нее внимания?

Нет, ответила миз Прагматик. Он делает то, что собирался делать. Общается, знакомится, разговаривает. И абсолютно ничего не узнаёт. Что он может обнаружить? Да ничего, кроме слухов и шепотков о ее скрытности.

Вспомнив о разговорах, о которых ей рассказали подруги, она на время позабыла о Тристане. Впрочем, быть предметом сплетен — в этом для нее не было ничего нового: когда Ванесса росла, на нее показывали пальцем. У этой девочки брат вроде чудака. Вы слышали, что ее папочку снова арестовали вчера вечером? В их семье — такие неудачники. Ей было все равно, что говорят о ней другие. Но ей не хотелось, чтобы ее подруги считали ее скрытной и недоверчивой.

И она очень сожалела о том, что потеряла дар речи, когда должна была рассказать им о причине своего таинственного поведения.

Тристан направился к ней с бутылкой «Вдовы Клико» в одной руке и двумя бокалами — в другой. Одетый просто, в светло-серый костюм и белую рубашку с открытым широким воротом — как сотня других мужчин в толпе, — он привлекал к себе внимание своим атлетическим сложением, своей осанкой, тем, как он двигался — с изяществом и решительностью спортсмена.

Ее потряс взрыв чувств, как будто хлопнула пробка от шампанского и пузырьки заиграли у нее в венах.

Нехорошо, Ванесса. Совсем нехорошо.

Она снова повернулась к Фелисити и Риду, Эмме и Гарретту, Джеку и Лили… и обнаружила, что, пока она занималась самоанализом, они двинулись дальше.