Таня поставила на стол кофе, так и не сделав глоток, и с сомнением посмотрела на Киру:

— А они там не живут?

— Нет! Что Вы! — засмеялась Кира. — Это моя фобия была вызвана эпизодом из одной моей прошлой жизни.

— А! Ну, и славно, — Таня снова взяла чашку с кофе и потянулась за ароматным песочным пирожным, которое просто просилось, чтобы его откусили.

— Я тогда была русским офицером, — продолжала скороговоркой говорить Кира, — пережила химическую атаку немцев. Газы, хлор, знаете ли. Солдаты корчатся в предсмертной агонии, выблёвывая свои лёгкие. Тряпки, которыми обмотаны их лица, пропитаны кровью и рвотными массами. Слезящиеся глаза на смертельно бледных лицах, обезображенных печатью ужаса и боли. Мои глаза тоже залиты кровью, красные волдыри покрывают мои руки и лицо, безумно зудя. Я чешу своё лицо, отрывая от него куски кожи…

Таня снова поставила кофе на стол и глубоко вздохнула, стараясь прогнать подкатившую к горлу тошноту.

— Кирочка! Можно без подробностей? — попросила Таня и добавила: — Пожалуйста!

— Ой, простите, Танечка! Вы же кушаете. Я не думала, что Вы такая впечатлительная, — извинилась Кира и продолжила: — Одним словом, немцев мы тогда отбросили, хотя, и сильно пострадали сами. Мне дали отпуск, и я приехал к семье, в Питер.

Таня выдохнула и наконец-то откусила кусочек желанного пирожного.

— И привезла им тиф, — продолжила Кира. — Тифозные вши так и ползали по моему язвенному после хлора телу. Казалась, одежда шевелилась на мне…

Кусок пирожного, находящийся в Танином горле остановился. Видимо, ему хотелось дослушать красочную историю Киры. И как Таня не старалась пропихнуть его в желудок, он всё-таки вырвался на свободу, заодно прихватив с собой Танин завтрак.

На душераздирающий звук к Таниному столику подбежал администратор кофейни:

— Вам не понравилось пирожное? — спросил администратор.

Именно так эта картина выглядела со стороны, если не слушать, о чём рассказывала Кира. Подруги мило беседовали за столом, но стоило одной из них откусить пирожное, как оно тут же вырвалось назад.

— Нет. Нет, — замахала руками Таня, — всё в порядке.

Она подняла голову и посмотрела на Киру. На лёгком майском ветерке её кофточка слегка развивалась. И Таня представила, как по жирному телу Киры, покрытому кровавыми зудящими волдырями ползают полчища тифозных вшей, заставляя шевелиться её одежду.

Новая волна тошноты подкатила к горлу Тани.

— Танечка! — вскрикнула Кира, — Что с Вами? Вы не беременны?

— Да, — закрывая рот рукой и стараясь не смотреть на Киру, чтобы ещё чего-нибудь не представить, ответила Таня и побежала в туалет.

Семён лежал на кушетке в кабинете доктора Хазенфуса с закрытыми глазами и вспоминал тот злополучный день, когда Таня разбилась на аттракционе:

«Это было воскресенье. Тане не терпелось поскорее попасть на аттракцион, поэтому она встала очень рано. Я ещё спал, когда она отправилась готовить завтрак. Когда я проснулся, она сидела на кровати, держа в руках поднос с завтраком.

„Доброе утро, Любимый Сёмочка! Пора завтракать и в путь! Прости, в доме отключили свет, поэтому на завтрак бутерброды с соком“, — сказала она.

Я встал. Мы позавтракали и стали собираться в парк. У меня на душе было тошно. Было ощущение, что мы в этот дом больше не вернёмся. Когда мы вышли на улицу, я долго не мог найти ключи от машины. Таня вернулась назад домой, но и там их не нашла. Оказалось, что я их вчера оставил в замке зажигания. Мы подъехали к парку за несколько минут до начала мероприятия посвящённому открытию аттракциона. Таня очень нервничала, боялась опоздать, а, я как назло, не мог найти место для парковки. Наконец, я его нашёл, и мы побежали. Таня последней успела сесть в злополучный поезд. Когда он тронулся, что-то в моей груди сжалось и упало вниз. Было очень страшно. Ощущение, что я что-то сделал неправильно. Что было дальше, показали по всем каналам».

— Как я понимаю, Танечка у нас экстремалка? — задумчиво спросил Савелий.

— Ещё какая! — обречённо вздохнул Семён. — Мы отдыхали в Турции на яхте. Море было неспокойное, и капитан наотрез отказался останавливаться около «Пещеры Любви», про которую ходят легенды, будто бы тот, кто пройдёт через эту пещеру и прыгнет в воду со скалы, обретёт вечную любовь и счастье. Так, Татьяна, никого не предупредив, прыгнула за борт, доплыла до пещеры, пролезла через неё и, ничуть не поколебавшись, прыгнула со скалы. При этом она так неудачно вошла в воду, что последующие две недели ей пришлось спать на животе.

— Поцелуй «Пещеры Любви»! — романтично прокомментировал Савелий.

Семён посмотрел на доктора:

— Видел бы ты этот поцелуй!

— Да, — мечтательно согласился Савелий, — посмотреть бы!

— Да, хватит уже о жопах-то думать! — возмутился Семён, посмотрев на слащавую улыбку доктора. — Давай к делу переходи, чего трындели-то попусту?

— Не попусту, мой дорогой друг, не попусту! — Савелий многозначительно встал с кресла и стал прохаживаться по комнате.

— Предположим, что «теория виртуальности бытия»… Да, так мы её назовём! — довольный собой Савелий поднял указательный палец вверх. — Верна. Таким образом, дорогой гений программирования, будь ты Создатель, каким способом ты не дашь персонажу умереть?

Семён открыл рот, чтобы ответить на этот несложный вопрос, и замер:

— Уж, не хочешь ли ты сказать, что…

— Продолжай! — приободрил Савелий.

— Отключение электричества, ключи, парковка, все эти внутренние переживания…

— И есть коды, исправляющие ошибки! — радостно закончил потуги Семёна Савелий. — Бинго! Мы их нашли! И что дальше?

Савелий вопросительно посмотрел на Семёна.

— Читать коды! Искать алгоритмы и связи! Исправлять и управлять! — ответил Семён.

— И ты станешь Богом? Круто! — Савелий хитро посмотрел на Семёна. — Как только Им станешь, не забудь одного яркого представителя особо почитаемого народа посадить под своё крыло!

— Куда, уж, без вашего народа!

Семён встал и направился к двери.

— Семён, подожди! — попросил Савелий. — Танечке надо ещё на один сеанс погружения прийти.

— Зачем? — удивился Семён. — Мы же вроде как разобрались во всём?

— Для вас скидка 50 %, — настаивал Савелий, — как друзьям!

— Не надо, Савелий, — ответил Семён, — я же вижу, как слово «скидка» разрывает твоё иудейское сердце!

Семён взялся за ручку двери.

— Бесплатно, — не унимался доктор.

— Савелий! Что это ещё за «пуримский беспредел»? — озабочено спросил Семён. — Аттракцион невиданной щедрости?