— Не думаю, что в наших интересах заставлять джентльмена терзаться этим, — сказал Кобб добродушно. — А также я думаю, не стоит применять поэтическую теорию к делам человеческим. Прошу тебя, племянник, не путать жестокость и стратегию. Хотя поначалу нам пришлось выкрутить ему руки, теперь, когда все прояснилось, мы хотим, чтобы мистер Уивер был нашим другом. — Он повернулся ко мне. — Третий человек, на которого нам пришлось оказать давление, — это мистер Мозес Франко, ваш сосед и, как мне сказали, ваш особый друг.

Я почувствовал, как мое лицо залилось краской. Я и без того мучился, что из-за меня мой близкий родственник и лучший друг попали в кабалу, но нести ответственность за человека, с которым меня мало что связывало, было еще хуже. Дядя и Элиас хорошо меня знали, доверяли мне и понимали: я сделаю для них все, что в моих силах, — но осознавать, что благополучие едва знакомого мне человека висит на нитке и зависит от моей уступчивости, было нестерпимо.

— Франко! — воскликнул я. — Он мне никто. Зачем вы его впутали в это безрассудство?

Хаммонд сдавленно засмеялся.

— Никто, говорите. Вздор.

Кобб с серьезным видом легонько потер руки, как врач, подбирающий слова перед тем, как сообщить неприятное известие.

— Меня осведомили, сударь, что между вами и мисс Габриеллой Франко существует кое-какая связь. Меня неправильно осведомили?

— Неправильно, — ответил я.

В течение трех или больше лет я всем сердцем мечтал жениться на вдове своего кузена Мириам, но все кончилось плохо и без малейшей надежды на счастливую развязку. Хотя дядя Мигель желал этого союза, он тоже понимал, что крепость лежит в руинах, поэтому пытался подыскать мне партию, которая, по его мнению, благотворно скажется на моем домашнем хозяйстве и личном счастье. У меня вошло в привычку сопротивляться подобным попыткам, но иногда я наносил визит выбранной им даме, если находил ее достаточно интересной. Мисс Франко действительно была красивой женщиной с веселым характером и соблазнительной фигурой. Если бы мужчина женился на женщине исключительно из-за ее соблазнительных форм, я бы уже давно отдал себя узам Гименея. Но я полагаю, что следует учитывать также и другие соображения, немаловажным из которых является сочетание темпераментов. Я находил мисс Франко привлекательной во многих аспектах, она соответствовала моим чрезвычайно взыскательным вкусам в отношении слабого пола, но в целом скорее отвечала требованиям к менее серьезным отношениям, чем матримониальные. Не была бы она дочерью почтенного друга моего дядюшки, возможно, я бы добивался отношений, имеющих менее постоянную природу, но удерживался от этого из уважения к своему дяде и отцу дамы. В любом случае это не имело существенного значения, ибо после трех или четырех нанесенных визитов в дом Франко, признаюсь, я понял, что отец девушки мне столь же приятен, как и она сама. Потом я узнал, что в Салониках тяжело заболела бабушка юной дамы, и прекрасный ангел тотчас уехала туда ухаживать за родственницей.

Я собирался продолжить дружбу с вызывающим у меня расположение отцом, но все как-то не выдавалось возможности. А теперь, став источником его незаслуженных неприятностей, я опасался, что этот факт вряд ли будет способствовать установлению крепких дружеских связей.

— У меня нет никаких обязательств перед семьей Франко, так же как у них нет обязательств передо мной, — сказал я. — Их дела представляют для меня столь же незначительный интерес, как дела любого из моих соседей. Прошу вас не втягивать их в это дело.

— Клянусь честью, — воскликнул Хаммонд, — похоже, финансовое положение постороннего беспокоит его больше, чем дела друга! Думаю, следует оставить долги мистера Франко, скажем на всякий случай, в нашей власти.

Кобб покачал головой:

— Простите, но мой племянник имеет на это право. Возможно, если вы докажете, что являетесь нашим надежным партнером, мы его освободим в скором времени от долгов. А пока, поскольку это гарантирует нам ваше сотрудничество, долги мистера Франко останутся в нашей власти.

— Ошибаетесь, — тихо сказал я, — если думаете, что я беспокоюсь за него больше, чем за дядю. Мой дядя нездоров, и долги могут подорвать его и без того слабое здоровье. Если вы отпустите его из своего капкана, я сделаю все, что вы велите. У вас останутся в качестве гарантии Франко и Гордон.

— Признаюсь, мне известно, что он страдает плевритом, и у меня нет ни малейшего желания усугублять его страдания… — начал Кобб.

— Полно! — воскликнул Хаммонд. — Вы не можете диктовать условия, Уивер. Условия диктуем мы. Если вы не будете противиться, вашему дяде ничего не грозит. Нет нужды ссылаться на его здоровье. Вы не в том положении, чтобы торговаться, так как вам больше нечего нам предложить. Чем скорее вы выполните задание, тем скорее ваши друзья будут оставлены в покое.

Я понял, что выбора нет. Благополучие трех человек, а в случае Франко и моего дяди — и их семей, зависит от моего подчинения приказам Кобба. Тот факт, что выполнение этих приказов сопряжено с риском для моей жизни, по-видимому, ничуть не волновал моих новых работодателей. Они вели себя так, будто речь шла о выполнении пустяковой просьбы, тогда как на самом деле хотели, чтобы я проник в дом, укрепленный, как крепость, где жили люди столь могущественные и жадные, что одна мысль об этом вызвала во мне холодный ужас.

Британская Ост-Индская компания вела свои дела в Лондоне в Крейвен-Хаусе, находившемся на пересечении улиц Леденхолл и Лайм. Здесь располагался не только особняк директората, но и склады, занимавшие большую территорию, ограниченную двумя упомянутыми улицами, а также Грейт-Черч-стрит на западе и Фенчерч-стрит на юге. По мере роста богатства Ост-Индской компании требовалось все больше места для хранения специй, чая, драгоценных металлов и, конечно, импортного полотна, муслина и ситца, которые пользовались необычайным спросом у жителей Британии. Сейчас, когда я пишу эти мемуары, спустя многие годы после описываемых событий, компания ассоциируется главным образом с чаем, а во времена моего детства чай относился к специям. Однако в описываемое мною время компания была известна во всем мире благодаря ее индийским тканям.

Каждый день, кроме христианской субботы, в светлое время суток в теплые месяцы можно было наблюдать постоянный поток носильщиков и возчиков, снующих с их бесценным грузом между складами компании и Биллингсгейтским доком, где разгружались и загружались корабли. Даже в холодные месяцы, когда судоходство практически прекращалось, этот муравьиный поток не иссякал, ибо самому почитаемому идолу, называющемуся прибылью, поклонялись вне зависимости от времени года.

Я был не особо сведущ в делах Ост-Индской компании, но знал следующее: Крейвен-Хаус охранялся чуть ли не армией, призванной защищать не только бесценные запасы на складах, но и сам Крейвен-Хаус. В отличие от других торговых компаний, таких как Африканская, Ливанская и, безусловно, Компания южных морей, получившая дурную славу и в стране, и в мире, Ост-Индская компания не была монополистом в своей торговле. Это была повсеместно признанная компания с историей, насчитывающей более ста лет. Серьезных конкурентов у нее практически не было, однако директора компании имели веские причины охранять свои секреты. Только глупец, причем большой глупец, мог отважиться бросить вызов такой организации. Возможно, я был способен проникнуть в дом быстро и хитроумно, но, когда человек сталкивается с силой, способной тратить миллионы фунтов с легкостью, с какой я трачу пенни, он неизбежно обречен на неудачу.