Жениться я и правда хотел. Это был наилучший выход из ситуации. Случившееся ломало не только мою жизнь, но и жизнь Ивановой, и нес за это ответственность именно я. Сделать ей предложение – самое меньшее, что я мог.

– Кто она? – спросил, тем временем, Тим, поднимаясь с пола.

– Моя студентка.

Друг присвистнул.

– А ты такой затейник, оказывается!

Еще какой! И Ольшанский даже не представлял, к чему уже успели привести мои затеи.

– Так, ладно, начнем с теории, – перешел он к деловому тону и аж руки потер в предвкушении сделать из меня завидного жениха.

– Во-первых, никто не отменял такой банальщины, как конфеты и цветы. Ты дарил ей цветы?

Я хмыкнул. Ну, можно сказать, что дарил. Как говорится, дети – цветы жизни, дарите женщинам цветы!

– Нет, – все же признал я.

– Зря! Купишь букет перед следующей встречей.

Хорош же я буду с этим веником в аудитории! Веник (я знал, что студенты называют меня так) с веником. Прелесть, что такое.

– Во-вторых, – продолжал вдохновенно Тимур, – женщины и правда любят ушами. Больше говори о том, какая она красивая, о том, как скучаешь по ней каждую секунду, в общем, о своих чувствах!

О чувствах, значит. Чудесная была бы картина! «Дарья, я в таком ужасе, что вам подсадили моего клона! Ни х*я не знаю, что с ним делать, но ооочень интересно!».

Судя по всему, по моей физиономии было кристально ясно, о чем я думаю, потому что Тим сказал предупреждающе:

– Алик, правду говорить необязательно! Говорить надо только приятное!

Я вздохнул. Окей, наплету чего-нибудь, не идиот же я, в конце концов.

– Ну и в-третьих, это подача себя. Выпрямись, держись гордо, смотри уверенно. Ты – самец! У нее нет шансов устоять! Смотри на нее так, будто кроме нее больше не существует никого! Давай! – Тим, кажется, вошел в раж, начиная говорить все громче.

– Ну что ты стоишь как истукан?! – не выдержал он. – Давай отрепетируем. Представь, что я – это она. Иди ко мне! Я – твоя грязная девочка! Возьми меня! Возьми сразу, одним лишь взглядом!

Святые яичники! Хорошо, что я живу в частном доме! Будь у меня соседи сверху и снизу, подумали бы уже, что я играю в лиге заднего хода.

– Давай вот без этих ролевых игр, – сказал я Тиму, который уже буквально лег на кухонную столешницу и развел ноги, войдя в роль по самое не могу. – Будем считать, что я тебя понял.

– Точно? – спросил с сомнением Ольшанский и, получив в ответ кивок, выпрямился и сказал как ни в чем не бывало :

– Тогда давай жрать.

В этот раз я не стал выискивать каких-то мест для свидания. Просто подъехал заранее к университету и, выйдя из машины, стал ждать Иванову.

Заготовленный веник из белых лилий и еще каких-то цветов лежал в багажнике. Я по кругу проворачивал в голове все, сказанное мне Тимом, и жадно вглядывался в толпу студентов, стекающихся в университет.

Иванова показалась минут через десять, как всегда, в компании своих подруг. Я привычным движением потянулся, чтобы поправить шарф, но его на мне не оказалось. Похоже, где-то вчера посеял. Сделав вдох, оттолкнулся от машины и пошел к ней – прямо и уверенно, как и учил Тимур.

– Доброе утро, – сказал я, подойдя. – Даша, на пару слов, – кивнул в сторону своей машины.

Она заколебалась, но ее догадливые подруги исчезли раньше, чем Иванова успела мне отказать.

– В чем дело, профессор? – спросила она, когда мы оказались у моего авто.

– Хотел извиниться за свой визит. Я не хотел делать это так.

– Делать что? – не поняла Даша.

Я посмотрел ей прямо в глаза. И мне даже не пришлось стараться, чтобы смотреть на нее так, будто больше никого не существует. Это ощущение пришло ко мне само, искреннее и неотвратимое.

– Ты выставила все шуткой, но я тогда не шутил, – сказал я хрипло. И даже сам в это поверил.

– Не шутили о чем?

Она издевалась надо мной?

– О том, что способен сойти от тебя с ума, – ответил я прямо.

Запоздало вспомнив о цветах, я оторвал взгляд от Ивановой и полез в багажник. Выудив оттуда букет, протянул его ей.

– Даша, я хочу на тебе жениться.

Ее рот приоткрылся. Механически приняв цветы, она смотрела на меня так, будто у меня прямо на ее глазах выросла вторая голова.

– Потому что я беременна? – выдохнула она.

– Потому что хочу, – отрезал я.

И, отбросив к черту все установки Ольшанского, навис над Дашей, почти вжимая собой в металлический бок машины, и сказал прямо:

– Я, возможно, не красавчик и значительно старше тебя. Но я могу дать тебе все, что нужно. Все, – подчеркнул я, замерев взглядом на ее губах. Хотелось жадно на них наброситься, но мы стояли посреди улицы и я, как мог, сдерживался, испытывая свое терпение на прочность.

– В общем так, Даша, – добавил, перехватив ее взгляд, в котором играло столько эмоций, что я не мог понять, о чем она сейчас думает. – Приходи, когда готова будешь сообщить свой положительный ответ. Только… думай не слишком долго, – предупредил напоследок и, закрыв машину, пошел ко входу в университет.

Конечно же, в этот день только и разговоров было, что о представлении возле входа в альма-матер… И я оказалась в центре интриг, расследований и сплетен. Этого и добивался, видимо, Поклонский, который ошарашил меня почище того, когда признался в искусственном оплодотворении его спермой. В общем, профессор знал толк в том, как сбить с толку! Вот такая вот тавтология.

– Даш… У меня уже голова кружится, как будто это я беременная, а не ты! – призналась Люда, когда я, с букетом наперевес, скрылась с глаз долой в женском туалете, где меня поджидали подруги.

– Я тебя понимаю, – мрачно констатировала я. Устроила букет на подоконнике и сложила руки на груди. – Поклонский сделал мне предложение, – поделилась я с подругами тем, что и без моих слов было очевидным.

– Ого! Это из-за того, что ты от него нечаянно залетела?

– Конечно, да! Хотя, он и попытался соврать, что просто этого хочет.

– А вдруг взаправду влюбился? – предположила Таня.

– Пф! Не смешите меня. Он вообще, может, пытается прикрыть грешки своей клиники.

– Какая ты недоверчивая, Даша! – покачала головой Люда. – Но вообще я шучу. И что ты обо всем этом думаешь?

– Думаю, что надо соглашаться. Но представить не могу, что нас с ним ждет в университете. Как бы его вообще не уволили…

– Зная декана, вполне возможно, – вздохнула Таня.

Нашим деканом