думая! А теперь… Что

дальше?»

Она почувствовала, что нечто безнадёжно утратила, ничего не получив взамен. Ей стало жаль

себя.

«Может, со временем всё забудется… – со слабой надеждой подумала она, – … Ослик у Эмериты.

Они разберутся с Грэйкконом завтра, без меня, когда там всё закончится…»

Она тряхнула головой, стараясь отогнать невыносимо тягостные мысли, и попыталась даже

прислушаться к музыке, но тревожное ожидание крепко сидело внутри, ни на мгновение не ослабляя

хватки.

«Завтра, на рыночной площади…» – Айви болезненно сжалась от этого зловещего, неминуемого

«завтра». Потом бессильно вздохнула и ещё раз глянула на шумную толпу.

«Как же это, всё-таки, глупо и бессмысленно!..»

Она тихо отделилась от дерева и пошла прочь от горящего костра и от теней, мечущихся на песке

под весело звучащую ей вслед музыку.

Глава 5

Позорный столб

Деревянный помост, возвышающийся в центре рыночной площади, уже с утра был окружён

толпой любопытных, хотя публичные наказания случались в Песчаном Городе не так уж редко: то

ловили воров, то мятежников, то должников, бывших не в состоянии расплатиться, то

надебоширивших пьяниц. Но сегодня у «позорного столба» должно было произойти нечто

особенное. В городе уже сутки носились слухи, что пойман какой-то опасный не то разбойник, не то

государственный изменник, – и люди шумными ручейками стекались на площадь, плотно заполняя

все её уголки, возвышения и ниши. И теперь все мыслимые и немыслимые места были заняты

стоящими, сидящими и даже висящими горожанами, и всеобщее оживление нарастало с каждой

минутой.

Айви с трудом протискивалась сквозь толпу, иногда бессознательно поглядывая на часы,

украшающие безрадостно-серую стену ратуши, но не в силах сосредоточиться настолько, чтобы

определить, сколько времени. В голове стояла странная пустота, и Айви только совсем смутно

сознавала, что всё должно начаться с минуты на минуту.

Она не хотела идти сюда. Но не прийти просто не смогла: какая-то неподвластная сила тянула её

вперёд до тех пор, пока она не упёрлась грудью в толстые железные цепи, в несколько рядов

окружавшие помост. Айви никогда не подходила так близко к этому месту: такие зрелища не особо

привлекали её. Но сейчас настил из потемневших от времени и дождей досок был прямо перед её

глазами. В самом центре, как торчащий палец, высился грязный, выщербленный каменный столб.

Пол вокруг него был почти чёрным.

«От крови…» – мелькнуло в голове Айви. В другое время ей бы стало не по себе, но сейчас она

была охвачена каким-то усталым оцепенением, так что уже не могла ни удивляться, ни пугаться.

– …Говорят, он страшной силы! – услышала она сзади быстрый женский шёпот, – Противостоял

даже королевской охране! Оружие у него заколдованное, поэтому и не могли его поймать так долго.

А ещё…

Айви стояла спиной, но очень ясно представила, как говорящая испуганно округлила глаза.

– … он не носит цепь!

Сзади послышался сдавленный ужасом вздох двух собеседниц, но тут толпа на другом конце

площади дрогнула, пропуская нескольких человек, идущих к помосту.

С десяток стражников расчищало дорогу низенькому, почти лысому человеку, облачённому в

чёрную мантию и несущему в руках какие-то бумаги. На его жёлтом лице застыло недовольно-

презрительное выражение, не понятно кому адресованное: то ли толпе, то ли узнику, то ли его

собственной неприятной обязанности – ибо это был уполномоченный городского суда, посланный,

чтобы огласить приговор. За ним, по образовавшемуся коридору вели узника. Вся процессия

поднялась на помост по шатким деревянным ступеням. Толпа заволновалась, послышались

нечленораздельные выкрики, но человек в мантии поднял руку, и шум начал стихать.

Айви не видела никого, кроме Грэйккона. Он стоял прямо, со связанными за спиной руками. Лицо

его было удивительно спокойным, разве что подёрнуто лёгкой дымкой усталости. Он смотрел не на

толпу, не на стражников и не на столб, мрачно возвышающийся рядом, а куда-то вдаль, будто

созерцая что-то гораздо более важное, чем происходящее вокруг.

– Именем короля! – каркающий голос пресёк остатки шума, словно обрезав их портновскими

ножницами. Айви вздрогнула и перевела взгляд на человека в мантии, – И в согласии с волей жителей

Песчаного Города…

Дальше Айви не слышала.

«… в согласии с волей жителей Песчаного Города…» – смысл сказанного неожиданно обжёг её.

Сколько раз она слышала эти слова, не задумываясь, что они означают! В согласии с волей жителей

Песчаного Города – значит, с её согласия тоже!

«Нет! Нет! Я не хочу!» – запульсировало в голове.

– … за распространение запретного учения, сеяние смуты… – откуда-то издалека на мгновение

пробился в сознание голос человека в мантии.

«… в согласии с волей жителей Песчаного Города…» – снова неумолимо звучало в ушах, а где-то

внутри бессильно билось: «Я не согласна! Я не хочу!»

– … за неподчинение королевскому приказу… – снова донеслось до неё, будто со дна моря.

«В согласии с волей жителей Песчаного Города…» – что-то тёмное и безжалостное вновь

навалилось на сердце огромной тяжёлой горой, грозя раздавить его, словно жалкого червяка. Цепь

сжала горло так, что дышать стало почти невозможно. Айви судорожно захрипела и вцепилась

пальцами в чёрные звенья.

– … согласен ли ты отказаться от своих заблуждений и добровольно получить знак подчинения

существующей власти, который ты имел дерзость до сих пор отвергать? – человек в мантии сделал

паузу и посмотрел на узника.

Над площадью повисла гробовая тишина. Айви, тяжело дыша и всё ещё пытаясь ослабить

жёсткую хватку цепи, подняла голову и замерла. Она понимала, что должна досмотреть, чего бы это

ни стоило, даже если это будет последнее, что она увидит в жизни. Всем своим существом она остро

ощущала, что от ответа Грэйккона зависит сейчас не только его судьба, и не только её, но что-то ещё

гораздо большее… Время остановилось. Айви не отдавала себе отчёта, какой ответ она хочет

услышать, а лишь дрожа от напряжения, не отрываясь, смотрела в ставшее вдруг безумно дорогим

лицо.

– Нет! – спокойно и твёрдо сказал Грэйккон и повернулся к столбу.

Айви почувствовала, как внутри у неё будто что-то сломалось: что-то жёсткое и мерзкое треснуло

и начало обрушиваться, как обрушиваются грязные и скользко-подгнившие доски стапелей, когда

новый корабль свободной птицей слетает в морские волны. Все сомнения мгновенно исчезли, как

ночные гады, уползающие от солнечного света.

«Это правда! То, что он говорил – правда! Всё, до последнего слова!»

Она не понимала, чему радуется, но неведомая радость мощной волной хлынула в сердце.

– … приговаривается к сорока ударам плетьми и изгнанию из страны, если таковое потребуется

после исполнения наказания, – человек в мантии сделал знак стражникам и поспешно спустился с

помоста.

Грэйккону развязали руки