– Не смей!

– Что-о-о?! – прорычал он, – Ты хочешь встать на пути у Хашота? У меня тяжёлая рука!

– И поэтому ты поднимаешь её на стариков? – пошла в наступление Айви, удивившись

собственной смелости. Имя этого «хозяина рынка» она слышала много раз, но никогда ещё не

встречалась с ним лицом к лицу, да и знала, что такая встреча не сулит ничего доброго. Но сейчас

она не боялась. Какая-то новая, воинственная сила пробудилась в ней и теперь светилась в глазах и

звенела в голосе.

Хашот выдернул руку и, на мгновение остановившись, метнул вокруг быстрый взгляд. У помоста

уже собралась плотная толпа. В глазах многих угадывался испуг, но некоторые посматривали на

Хашота насмешливо. Айви молча отвернулась и пошла прочь: она не хотела продолжать перепалку,

да и чувствовала, что толку от этого не будет. Хашот пригнул голову, как взбесившийся бык, и

посмотрел ей вслед налитыми кровью глазами.

– Эй, дрянь, иди сюда! – он рванулся за ней и, резко дёрнув за плечо, развернул к себе.

Костяная коробочка выпала и покатилась по земле. Старуха потянулась к ней и, схватив

дрожащими пальцами, быстро спрятала в лохмотьях. Но Хашот не заметил этого. Он вдруг

безобразно выпучил глаза и, словно обжёгшись, отдёрнул руку. На его губах мелькнула нервно-

испуганная ухмылка, он попятился, а потом, растопырив конечности, будто пытаясь поймать кого-то,

ткнул в Айви пальцем и диким голосом заорал:

– Глянь! Гы-а-а! – нечленораздельные звуки разнеслись далеко по площади.

Люди в испуге отпрянули.

– Цепь! – сумел ещё выдохнуть Хашот, прежде чем его словарный запас на такие случаи

полностью иссяк.

Толпа заволновалась. Несколько человек, сразу смекнув, что так орать Хашот зря не станет,

решительно шагнули вперёд.

– Что ты о себе возомнила, девушка? Где твоя цепь? – выкрикнул один из них, окинув Айви

колючим взглядом.

Айви молчала. Ей вдруг стало жалко этих людей. Она хотела что-то сказать, но подходящие слова

не приходили в голову. Но тут толпа разорвалась – и несколько стражников, грозно подняв топорики,

быстро окружили её плотным кольцом.

***

Айви сидела на куче прелой соломы, обхватив руками колени, и думала о Великом Царе. Небо в

узком окошке под потолком начинало темнеть, а дневные звуки, обильным и монотонным потоком

льющиеся с улицы, иссякая, уступали место вечерней тишине.

Громкий лязг замка вывел её из задумчивости. Она повернула голову и увидела, как низкая

тяжёлая дверь, скрипнув, медленно поползла в сторону, и в образовавшийся проём, согнувшись

почти пополам, вошёл человек. Выпрямившись, он оглянулся – и кто-то невидимый тут же снова

закрыл за ним дверь.

– Лестих! Ты зачем здесь? – Айви вскочила и удивлённо округлила глаза.

Он молча шагнул к ней, слегка покачнувшись, потом отцепил флягу, висящую на широком ремне,

и жадно глотнул из неё. Лицо его было багровым, а рубашка расстёгнута почти до пояса. Он тяжело

опустился на грубый табурет – единственную существующую здесь мебель, и поднял на Айви

мутные глаза.

– Зачем я здесь? А ты не догадываешься? – медленно проговорил он – и воздух камеры сразу

наполнился тяжёлым винным запахом.

Айви не догадывалась, но ей стало неприятно.

– Я здесь, потому что у меня есть мечта, – он криво усмехнулся. – Но об этом чуть позже… Начну

с того, что мой отец знает, что ты в тюрьме. И знает почему… Ему не составит труда вытащить тебя

отсюда. Ну, конечно, если ты выкинешь из головы эту чушь, которой набралась в последнее время.

Ты ведь понимаешь, о чём я?.. Мой отец – добрый человек. Он мог бы сказать, что ты -

впечатлительная девушка, у тебя нет родителей, поверила во всякие сказки, но очень сожалеешь, ну,

и всё такое… – он скривился и, сделав неопределённый жест рукой, зашатался на табурете.

– Я благодарна ему, Лестих, правда, благодарна, но… ты напрасно пришёл. Великий Царь

освободил меня, и теперь Он – мой Отец, а я – Его дочь. Я никогда не вернусь назад, в рабство.

– Дочь?.. – Лестих непонимающе поморщился, – Дочь Царя? То есть, принцесса?.. Ваше

Высочество! – он изобразил что-то, похожее на поклон, но при этом чуть не свалился с табуретки. –

Принцесса продаёт рыбу! Ха! – он грубо засмеялся. – Я недавно видел одного такого, когда ездил с

отцом в Столицу весной. Тот тоже говорил, что он – принц. Но у него, правда, денег было столько,

что я поначалу даже ему поверил! Он приехал откуда-то с востока. Какие пирушки он закатывал! –

Лестих мечтательно покачал головой, а потом, многозначительно понизив голос, добавил: – А что

касается девочек из Весёлого квартала, то он, пожалуй, не пропустил ни одной! Ха! Он сорил

драгоценностями направо и налево. Уж не знаю, где он их взял, этот «принц», но у него были

самоцветы невиданной красоты, каких не встретишь во всём Поднебесье!

Айви, нахмурившись, глядела в сторону. Она бы с удовольствием не слушала Лестиха, но того

распирало всё больше. Он опять начал говорить громко.

– А знаешь, что было потом? Ха-ха! Драгоценности кончились! «Принц» остался без гроша! Он

ползал в ногах у моего отца и просил дать ему в долг. Но папаша мой не настолько глуп, чтобы

давать деньги всяким проходимцам. Хотя, конечно, он добрый человек. Вот и этому «принцу» он

тоже помог – принял его на работу: пасти свиней! Принц-свинопас! – тут Лестих разразился таким

хохотом, что не мог остановиться, пока не начал икать. – Правда, на днях он пропал куда-то… Но к

чёрту всех принцев! И королей туда же! – он перестал смеяться и, стиснув зубы, поднялся и шагнул к

Айви. – Потому что у меня есть мечта, и я не хочу уступить её даже королю!

– Что ты несёшь, Лестих?

– Несу? Нет, Айви! – он зло усмехнулся, и глаза его вспыхнули. – Я знаю, кого искал король той

ночью! Один слуга поведал мне, дураку… Открыл глаза на правду, так сказать…

Айви тревожно смотрела на него, пытаясь понять, куда он клонит.

– Так вот, – продолжал он, – У меня есть мечта. И я ждал слишком долго! Если буду ждать дальше,

то её может отнять у меня какой-нибудь… король! – он сжал кулаки так, что костяшки пальцев

побелели. Но потом неожиданно обмяк и проговорил совсем тихо: – А у моей мечты светлые волосы

и тёмно-голубые глаза… – он сделал ещё один шаг вперёд и, протянув руку, коснулся волос Айви.

– Лестих, ты не в себе! Перестань!

– Это ты перестань говорить со мной, как с ребёнком! – лицо его перекосила судорога, а жилы на

шее вздулись и заходили ходуном. – Смотри! – он рванул с