Время у Алисы совсем перемешалось.

Мужчина отстегнул наручники, и Алиса поняла по его жесту, что ей надо лечь.

Он не говорил ни слова, просто выразительно стоял, и в его фигуре Алисе почудилось сходство с папиной — он так же мог застыть в гневе, когда Алиса не слушалась его.

Поэтому она легла, и он пристегнул ее к кровати снова.

— Может, все-таки не надо хотя бы на ночь ее приковывать? — прошелестела женщина, но он ей не ответил.

Наверное, она тоже его не слушается, решила Алиса, и сейчас он станет с ней суровым, как папа со мной.

Он вышел, резко хлопнув дверью, а женщина задержалась.

Алиса знала, что женщина сейчас смотрит на нее. Это было совсем не страшно, только немного странно и неприятно.

Она постояла еще немного, потом вздохнула и пробормотала:

— Спокойной ночи, детка.

— Спокойной ночи, — вежливо ответила Алиса.

Женщина вышла.

Дверь закрылась, Алиса услышала поворот ключа и вдруг вспомнила свою кровать, маму, которая приходила пожелать ей спокойной ночи, большого тигра с печальной мордой…

Почему-то особенно остро ее ударило воспоминание о бедняге-тигре, который там, без Алисы, ужасно одинок. Как сама Алиса в этой темноте.

Она больше не могла сдерживаться, и случилось самое ужасное.

Алиса повела себя, как неудачница.

Она заплакала.

* * *

Я не выдержу, сказала она себе, слыша плач девочки.

Я этого не смогу выдержать!

Больше всего на свете ей сейчас хотелось войти туда, прижать малышку к груди и успокоить ее. Но она знала — он ей этого не простит. Он и так считает ее чересчур сентиментальной.

К тому же завтра все это закончится.

Она вошла в комнату.

Он сидел, развалившись в кресле, и курил.

— Я ухожу.

— Куда? — спросила она, хотя и так знала, что он ответит.

Он должен был позвонить. Из дома звонить было нельзя — Аржановы могли вычислить телефон, и тогда…

Тогда все раскрылось бы в мгновение ока.

Накинув куртку, он вышел, бросив через плечо:

— Закрой за мной дверь.

Она послушно выполнила его приказ и постояла еще немного, вслушиваясь в его удаляющиеся шаги.

Когда шаги стихли окончательно, она открыла дверь в девочкину темницу.

— Алиса…

Ей никто не ответил.

Она подошла поближе и уже протянула руку, чтобы погладить бедного ребенка по растрепавшимся волосам, но отдернула руку.

Девочка спала, подложив под щеку кулачок. Зачем ее было будить? Что бы она ей сказала?

Она тихо, стараясь не шуметь, вернулась, закрыв опять засов, и взяла сигарету из его пачки.

Мысли в ее голове были тяжелыми и мрачными.

* * *

Услышав звонок, Вика вздрогнула.

Кажется, она задремала в кресле.

Она схватила трубку:

— Да. Я слушаю…

До нее почти не дошло то, что говорил ей этот голос.

— Повторите, пожалуйста, что я должна сделать, — дрожащим голосом попросила она.

Он выругался, но повторил. И повесил трубку.

— Вика?

Она обернулась.

Анастасия Михайловна стояла на пороге.

— Они звонили? Так?

Она кивнула.

— Ничего не меняется?

О, как бы дорого дала Вика, чтобы всего этого не было! Но — это было.

— Нет, мама, — сказала она ровным голосом. — Ничего не меняется.

Ночь была, словно по заказу киднеперов, специально создана, чтобы нагнать чувство тоски и уныния.

Ветер выл за окном, так что надежды на сон не было. Да и какой сон, когда ты все время крутишь в голове эту историю, главной героиней которой является маленькая девочка?

Мне-то дома в своей кровати под эти «грегорианские» песнопения ветра ох как неуютно, а уж о ней и говорить не приходится!

— Вот попадешься мне в руки, гад чертов, я тебе такой реслинг устрою! — пригрозила я мерзавцу, который ее похитил.

Если бы попался, насмешливо прогундосил мой внутренний голос. А то у тебя пока только желание, а в действительности — завтра этот козел получит деньги, в самом лучшем случае девочку вернет и продолжит свои изыскания! Раз у него получилось один раз, получится еще, да?

Кабы я могла опередить его, вот была бы удача! Опередить — и так разукрасить ему физиономию, чтобы помнил подольше!

Наш план был банален и, если уж говорить честно, не так эффективен, как мне бы этого хотелось.

А посему я скорее ожидала провала, нежели успеха. Но другого пока не было.

То есть какие-то задумки у меня, конечно, имелись, но на исполнение оных потребовалось бы время, а его-то у нас и не было!

Посему приходилось мириться с банальностью — авось кривая и вывезет в нужную точку.

Я начала успокаиваться, если состояние холодной ярости можно назвать спокойствием.

Даже умудрилась закрыть глаза, перед которыми тут же запрыгали световые пятна — свидетельство моей усталости и нервного напряжения. Я, впрочем, к ним уже привыкла — посему очень скоро погрузилась в дремоту. Конечно, куда лучше было бы заснуть — завтра ведь предстоит нелегкий денек, но ежели не получается полноценный сон, сойдет и дремота.

У телефона на сей счет были собственные планы, и он, конечно, поспешил мою медитацию прервать, бестактно раззвонившись в три часа ночи.

Я подняла трубку и услышала голос Вики.

— Саша? — почему-то шепотом спросила она.

— Да, — подтвердила я этот неоспоримый факт тоже полушепотом.

— Он позвонил, — обрадовала она меня. — Завтра, в двенадцать.

— Конечно, в железнодорожной камере хранения, — предположила я.

— Нет, — ответила она. — Знаешь, куда я должна отнести деньги?

— Откуда я могу это знать?

— В мусорный контейнер на углу Топольчанской, — нервно хихикнула Вика. — О боже! Представляешь, а?

— Ну что ж, — ответила я. — Он, видать, у нас оригинал!

В двенадцать.

— А девочка? Надеюсь, ее он не запихает в мусорный контейнер? — мрачно спросила я.

— Нет, Алису он привезет к театру оперы и балета через час после того, как будут положены деньги.

— Я бы в мусорный контейнер засунула все-таки его, — мечтательно выдохнула я. — Дождалась бы и засунула, используя подручную силу!