— Видел-видел, — ответил Артур. Потом отвернулся и уставился в лист бумаги, который заполнил Моэ. — А еще я видел твой список продуктов, которые тут никогда не съедят! Хватит, прекращай! Не можешь же ты мне втюхать все содержимое твоего грузовика, пиявка ты этакая!

Тем временем за столом разговор продолжался.

— Я хочу посоветоваться с Андромедой и Обероном. Эта история вызывает у меня какое-то странное чувство, — произнес смуглый иностранец. — Вероятно, мы сбились с пути, может, надо отвлечь внимание и действовать в другом месте. Как это делает иллюзионист. Берешь одной рукой какой-нибудь предмет… — Он продолжал говорить, заставляя следить за действием, вывинчивая пробку из солонки и кладя ее в правую руку. — Затем, пока ты уставился на сжатый кулак, пробка исчезла и появилась в другой руке!

В действительности так и произошло. Блондин, не веря своим глазам, едва выговорил несколько слов:

— Но ты не можешь… здесь… сейчас…

— Успокойся, — ободрил его иностранец, имя которого ни разу не прозвучало, — это трюк. Никакой магии, просто фокус. Впрочем, хорошо бы тебе сегодня посмотреть представление Маскераде, а то всегда караулишь снаружи. Это тебя развлечет. Вечером мы поменяем правила игры. Зайдем внутрь. Оба.

Пегасо продолжал смотреть на пробку, оказавшуюся в левой руке компаньона, все еще пребывая в изумлении. Как можно сделать так, чтобы она исчезла прямо на глазах и появилась в другой руке?

Колокольчики «Старого Волка» снова звякнули два раза, оповестив о количестве посетителей, и Артур потерял всякую надежду поболтать с иностранцами. Так что они смогли пообедать без помех, а Моэ удалось увеличить список своих поставок, а значит, и содержимое кошелька.

Тем временем снаружи солнце незаметно начало клониться к закату. Наступал вечер, который Думвиль рисковал никогда больше не вспомнить.

Порыв ветра прошелся по пустому партеру Оперного театра — это открылась служебная дверь и быстро захлопнулась. Через несколько часов этот зал в предвкушении чуда заполнят маленькие взволнованные зрители со своими родителями:

— Пришел маг. Начинаем! — прогремел завпост (заведующий постановочной частью) Жюль своим монтировщикам, у которых еще не закончился обеденный перерыв.

На сцену вышел великан, тот самый, которого Сетт видел перед своим домом: водитель и телохранитель таинственного Маскераде. Позади него шли два человечка азиатской наружности с длинными по пояс тоненькими косичками.

За их спинами показался старик с короткими набриолиненными волосами в фиолетовом пальто. У него были черные, глубоко посаженные глаза. Его каблуки с железными набойками громко стучали по сцене.

— Маэстро Маскераде счастлив познакомиться с вашими сотрудниками, господин Жюль, — произнес один из азиатов. Он говорил совершенно без акцента, только интонация выдавала восточное происхождение.

Жюль едва успел кивнуть в ответ, как раздался голос самого Маскераде:

— Я намереваюсь устроить этим вечером грандиозный спектакль, поэтому мне необходима максимальная концентрация. Скажите вашим работникам, чтобы они выполняли все указания моих людей и были предельно внимательны. Этой ночью мы проверили все механизмы, привели в полную готовность оборудование, и вам остается только точно следовать инструкциям. Постарайтесь меня не разочаровать, и ваши труды будут вознаграждены.

Его низкий и величественный голос, несмотря на повелительный тон, был довольно приятым.

Жюль снова кивнул и посмотрел в сторону монтировщиков, которые незамедлительно кинулись к своим местам: кто к штанкетам — тяжелым металлическим перекладинам, к которым крепят декорации, кто к софитам и рампе, кто к машине, производящей искусственный дым и туман.

Один из ассистентов Маскераде передал магу стеклянный шар, излучающий красноватый свет, а другой помог ему снять фиолетовое пальто. В это время на сцене включили акустическую аппаратуру, и в зал полилась классическая музыка.

Маскераде поднял шар вверх, а затем осторожно убрал руку: шар повис в воздухе, словно его поддерживала какая-то невидимая сила. Красноватый свет, который он излучал, стал более интенсивным и осветил лица окружающих.

Шофер-гигант, который до сих пор хранил молчание и стоял по стойке смирно, шепнул ошеломленному завпосту:

— Это называется Левитация Окито. В этом номере все сферические предметы плавают в воздухе вопреки закону притяжения. Этот номер Маэстро Маскераде позаимствовал в Китае, где и познакомился со своими ассистентами, которые его теперь сопровождают.

— Окито… а что это означает? — спросил Жюль, не сводя глаз с летающего шара.

— Ничего, — быстро ответил водитель с видом знатока, — это имя иллюзиониста, который изобрел номер. Его сценический псевдоним. У всех иллюзионистов есть свой псевдоним.

— Я понял… то есть не понял… вы хотите сказать… — бормотал Жюль. Он, словно загипнотизированный, не мог оторвать глаз от того, что проделывал маг, мысли его смешались.

Жюль давно привык к бесконечным монологам непризнанных актеров, которые подвергали тяжелому испытанию его способность бороться со сном во время представления. Но в этих случаях работы у него было, прямо скажем, немного: поднять занавес в начале спектакля, осветить парой световых пушек исполнителя на сцене и закрыть занавес в финале.

Но теперь все было иначе. Он оказывался в распоряжении иллюзиониста вместе со своей командой осветителей и монтировщиков, которые прежде во время спектакля почти не были заняты работой!

Все не заладилось с самого утра: висячие замки на входной двери были закрыты, но цифры не составляли обычную комбинацию 000. Он потратил битый час, чтобы проверить, в порядке ли оборудование сцены и все ли на своих местах.

Завпост не знал, с чем еще ему придется столкнуться, но понимал, что должен быть на высоте в любой ситуации.

Для начала он оделся подобающим образом: холщовый рабочий комбинезон, специальные ботинки, чтобы карабкаться по отвесным лестницам и решеткам, бессчетное число карманов и карманчиков для всевозможных инструментов. Жюль был вооружен до зубов: отвертки, молотки, скотч, флюоресцентный спрей, нестираемые фломастеры, болты, гвозди — чего там только не было!

Но вдруг он осознал, что совершенно не понимает, что и как ему делать. Все эти диковинные механизмы, смонтированные где только возможно: на сцене, за сценой, в трюме, предназначенные черт знает для чего… а теперь еще и эти чудеса, которые совершаются прямо у него на глазах и перед собственным его носом, — все это повергло бедного завпоста в панику.

Однако ему следовало взять себя в руки. Ведь он главный для всех в этом театре, в том числе и для летающих шаров!