Две недели из Камеруки нет новостей. Скорее всего, он занят, сейчас для скотоводов самое напряженное время в году. Да и новости должны прийти от нее.

Каждый раз за эти две недели, бросая взгляд на телефон, она клала руку на живот, и сердце тешило себя надеждой: вдруг беременна? Улыбка появлялась на губах, теплели глаза, и в душе расцветали цветы.

Сегодня утром в ванной она поняла, что ребенка не будет.

Естественно, был понедельник, серый понедельник. Нужно было ехать на работу, и о том, чтобы провести этот день в постели, пришлось забыть. Время тянулось нестерпимо медленно. После обеда к ней заглянул Рэйф.

Это случилось ровно тогда, когда она бросила в корзину для мусора использованный тест на беременность.

— Это то, о чем я думаю? — красноречиво поинтересовался босс.

— Не твое дело.

Он подошел ближе.

— Кажется, одна полоска.

— Как наблюдательно. — Трудно оставаться вежливой с непрошеным гостем.

— Плохие новости?

Она щелкнула мышкой и уставилась на экран компьютера.

— Для меня — да. А кто-то наверняка испытает облегчение.

— Так ты это сделала?

— Что?

— Ты и Томас. Ночью в номере люкс. Я так и знал, что он не устоит!

— Как бы там ни было, у нас ничего не вышло. Я не беременна.

Она снова повернулась к компьютеру, не в силах выносить участие во взгляде Рэйфа, и тут осознала, что пялится в пустой экран. Компьютер пикнул, что означало: «Хозяин, ты болван». Да она настоящая королева глупости, раз надеялась за одну ночь завести ребенка. Теперь сиди и терпи сочувствующие взгляды босса…

— И что ты собираешься делать? — спросил он, и Энджи резко повернулась.

— А ты? Тебя завещание тоже касается. Почему ты меня пытаешь? А Алекс… Уже назначил дату свадьбы?

— Последнее, что я слышал, они с Сюзанной еще в стадии переговоров.

Значит, Алекс скорее всего не станет отцом к назначенному времени.

— А ты?

— Я все еще в поиске.

— Слишком много кандидатур?

Вместо своих обычных насмешек он твердо посмотрел ей в глаза.

— Я пока не нашел достойную женщину на роль матери моего ребенка.

Подходящую женщину, лучшую кандидатку в мамы. Сердце Энджи подпрыгнуло.

— Полагаешь, Томас нашел такую женщину в моем лице?

— Дорогая, вы созданы друг для друга.

— Я хотела подарить ему не просто ребенка. Я хотела вернуть его к жизни, чтобы он снова смог любить и смеяться.

Рэйф усмехнулся и подмигнул.

— Молодец, Энджи. Ты нужна ему больше, чем ребенок. Но он пока об этом не знает.

— Полагаешь, твой отец думал то же самое? — медленно спросила она. — Поэтому составил завещание таким образом, чтобы подтолкнуть Томаса?

— Вероятно. — Некоторое время они молчали, размышляя каждый о своем, затем Рэйф покачал головой. — Но именно из-за завещания все может пойти кувырком. Ты должна показать ему, что он упускает.

— Что ты предлагаешь? Ворваться в Камеруку с криком: «Милый, я дома»?

Рэйф усмехнулся.

— Читаешь мои мысли.

Она поняла, что он не шутит.

— У тебя есть план?

— До следующей попытки две недели?

Энджи кивнула.

— А если я отвезу тебя раньше?.. — Ответа Рэйф не ждал, поэтому фраза прозвучала скорее как утверждение. Он взял со стола календарь, некоторое время изучал его и вдруг просветлел. — Знаешь, что состоится в ближайшую субботу?

— Двадцатого?

— Скачки на приз мэра города.

Девушка нахмурилась.

— Думаешь, мне следует его навестить? Томас принимает участие в скачках?

— Нет, но он отпустит на праздник персонал и останется дома один.

Сердце Энджи забилось птичкой в клетке.

— Ему не понравится.

— А разве это важно?

Она улыбнулась, и надежда снова затеплилась в ее душе.

— Нет.

Томас узнал шум двигателей, не отрывая глаз от молодняка. Должно быть, Алекс с Рэйфом прилетели навестить мать. Бессмысленная затея, так как сейчас Мора находилась на другой скотоводческой ферме, где управляющий повредил ногу. Томас и сам бы поехал туда, но…

Его грудь сжималась, когда он вспоминал потухшие глаза матери. Совсем недавно она заявила ему: «Я потеряна и разбита. Мне нужно заняться делом, работать до изнеможения — это единственный способ ужиться с болью от невосполнимой потери».

Ему ли не знать, что собой представляет боль утраты. Когда ты падаешь во внезапно опустевшую супружескую постель, то лучше умирать от усталости, чем от тоски. После нескольких недель с рабочим днем по четырнадцать-пятнадцать часов его собственная тоска по Брук перестала быть всепоглощающей, поэтому сейчас он отпустил мать с благословением.

Томас почувствовал удовлетворение, наблюдая за приземлением самолета. Молодой жеребец вытанцовывал под ним.

— Хороший мальчик, — успокаивал он коня. — Это всего лишь большая, старая, шумная птица. С таким же старым и шумным пилотом.

По заходу на посадку Томас определил Рэйфа в качестве пилота; тот любил покуражиться.

Жеребец тряхнул головой.

— Нас ждет работа, Эйс, — пробормотал мужчина.

Он даже не обернулся, чтобы взглянуть на взлетно-посадочную полосу. У него еще будет время пообщаться с братьями. В Камеруке официальный праздник, и весь персонал гуляет: кто поехал на скачки, кто отправился навестить друзей и родственников, а кто сидел в местном баре. Кому-то нужно было заниматься делами фермы. Вот когда он накормит лошадей и собак, тогда будет готов к встрече с визитерами.

Солнце уже начало исчезать за западными скалами, когда Томас вернулся в поместье. Он обвел прищуренными глазами веранду и заметил Рэйфа. Не мешало бы подобрать подходящие слова, лучше ругательства, чтобы наградить ими этого бездельника. Впрочем, сначала холодное пиво и горячий душ.

— Рэйф, — приветствовал он брата, не замедляя шага.

— Рад тебя видеть. Я уж заскучал.

— Неужели? — Томас приоткрыл дверь и замер. — Я бы спас тебя от скуки, если бы ты перед приездом позвонил.

— Оставил бы мне парочку горячих горничных?

— Скачки начались, все в городе.

Рэйф хохотнул.

— Знаю. Уеду туда утром. Хотел провести вечер с Мо.

— Она на соседней ферме подменяет управляющего.

— Работа пойдет ей на пользу. — Он немного помолчал. — Как она держится?