Прохор открыл рот, собираясь указать странным людям на дверь, но сознание его поплыло, дробясь на ручейки, и тихо погасло…

Возвращались домой полные впечатлений.

Проведённые в гостях у ДД два дня оказались насыщенней, а главное – интересней прожитого в Суздале полугода после боя в Узилище.

Проняло даже сдержанного и уравновешенного Саблина, редко поддающегося эмоциям.

– Кошмар Фрейда, а не поездка! – сказал он, когда Прохор и Данимир сели в самолёт.

– Кошмар Фрейда вообще-то – фаллос Клейна[7], как любит говорить наш завлаб, – рассеянно ответил Прохор, закрывая глаза. Он устал, но не столько физически, сколько психологически, потому что за истёкшие два дня пришлось прокачать через себя гигантское количество информации и новых определений. Зато они теперь умели делать почти то же, что и ДД с Таглибом, – изменять форму окружающих предметов мысленно-волевым усилием.

Самолёт взлетел.

– Не спи, – потряс локоть Прохора Саблин.

– Я не сплю, я просто моргаю с задержкой, – пробормотал Прохор.

– Ну, моргай. Как ты думаешь, этот наш опыт пригодится?

– Надо тренироваться.

– Я не о том. Мы теперь сможем отбиться от Охотников?

– Наверно… ДД же смог. А опыт – дело наживное.

– Ну да, смотря какой опыт. Ищешь по жизни счастье, а приобретаешь тот самый опыт. Иной раз кажется: вот оно, счастье! Ан нет, снова опыт.

Прохор открыл глаза, посмотрел на задумчивое лицо друга.

– Ты всё больше становишься философом.

– Жизнь заставляет, однако. Я всё больше становлюсь циником. Особенно после разговоров с ДД.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты заговорил с ним о мировом правительстве, помнишь?

– Ну и что?

– Тошно стало. По сути, мировая закулиса – это проросшая сквозь всю Числовселенную система Владык. Послушаешь академика – все превалитеты находятся под их контролем.

– Не все, но всё больше и больше. В нашем одиннадцатом числомире существует своё мировое правительство, организованное из денежных мешков Ротшильдов, Морганов, масонских орденов, иллюминатов и жрецов. Почитай Дэвида Айка, Сидорова, Чудинова, всё поймёшь. Но и оно, наше доморощенное мировое закулисье, подчиняется системе Владык. По сути, именно они с помощью своих холуёв создали теневую надгосударственную структуру, использующую все существующие методы подчинения людей, от ракет и ядерных бомб до нанотехнологий и психотроники.

– Зачем это им надо?

– Детский вопрос. Террор и психофашизм нужен Владыкам для установления нового абсолютного мирового порядка, создания Всемирного тоталитарного режима.

– Опять же – зачем?

– Чтобы выкачивать из биологической массы, до состояния которой они скоро доведут человечество, энергию, энергию и ещё раз энергию и наслаждаться процессом. Элиту Запада Владыки уже подчинили в большинстве миров.

– И в первоцифрах?

– За первоцифры я не уверен, ДД как-то проговорился, что от десятки остальные числомиры отделяет некий фильтр или мембрана, не пускающая лживых пророков, но на эту тему мы всерьёз не говорили. Хотя процесс идёт, недаром ДД хочет дойти до первого Ф-превалитета и поставить между ним и другими числомирами более плотную Стену.

– Не понимаю, что он имеет в виду. Взял бы нас с собой.

– Мы ещё не созрели. Да и Юстина меня никуда не отпустит, она и так настрадалась, меня выручая.

Саблин замолчал, глядя в иллюминатор.

Самолёт поднялся над островом на шесть километров, поднялся ещё выше, до десяти, и под ним засияло в лучах солнца сплошное пенное море облаков.

– Ты спрашивал, есть ли в первом превалитете твой родич, Прохор-первый?

– Спрашивал, ДД не знает. Я туда проскользнуть не смог, выталкивало, как пробку из воды.

– Меня тоже, – признался Саблин со вздохом. – Что же там происходит, в мире Единицы?

– ДД сказал, что там стоит генератор развёртки программ для всей Числовселенной. Он назвал его формотроном.

– Интересно, что собой представляет этот формотрон?

– Спроси чего-нибудь полегче.

Саблин откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Прохор ещё какое-то время смотрел на сверкающие громады облаков, потом включил новостной канал ТВ.

Показывали западные новости, в том числе самые нелепые шоу мира.

Прохор с отвращением посмотрел, как японцы, обладающие весьма специфическим чувством юмора, покатываются со смеху, наблюдая за тем, как их соотечественники-тяжеловесы лупят друг друга лампами дневного света. Первые удары они держали нормально, однако затем появились царапины, от бойцов полетели брызги крови, на лицах появились рваные раны, что вызвало у зрителей новые приступы смеха.

Прохор переключил канал.

Немцы осчастливили зрителей программой «Sperm Race»[8], в которой половые клетки двенадцати участников состязались в скорости, а телекамеру заменили в решающий момент на электронный микроскоп. Призом для победителя стал автомобиль «Порше».

Следующая программа была создана в Голландии и называлась «Spuiten and Slikken», в очень мягком варианте перевода звучащая как «Испытай наслаждение и проглоти». Вся программа состояла из натурального секса и употребления наркотиков.

Прохору стало окончательно противно, и он выключил канал.

Саблин открыл глаза.

– Порно смотришь?

– Случайно попал. Полный бред! Везде порок, грязь, секс, дрянь, и при этом рейтинги передач просто зашкаливают!

– Это же гнилой Запад.

– А у нас не то же самое? Со всех каналов льётся всё та же грязь, насилие, блядство, светлых передач всё меньше, что достаётся детям? Да та же грязь!

– Тебе бы в ювенальной юстиции работать.

– А ювенальная юстиция не развращает детей, поддерживая в них комплексы вседозволенности и ультраправые догмы демократии? Сколько процессов уже прошло в этой области отношений? Сколько детей отобрали у семей? Семьи рушатся одна за другой.

– Это ты к чему? Боишься, что ваши с Юстиной дети тоже когда-нибудь вас засудят, если вы их не накормите вовремя?

– До наших детей дожить надо, но проблема растёт, скоро в мире вообще не останется института семьи, ячейки общества, образуется инертная размножающаяся биомасса.