— Мне не понравилось, — твердо произнесла она. Но потом,одумавшись, поправилась: — Нет, конечно, мне нравится. Очаровательный дом.

Картер улыбнулся, погладив ее по голове.

— Маленькая врушка, — мягко подзадорил он ее, — ничегострашного, если тебе не нравится. Джен тоже его не очень любит.

— Ну что ты, мне нравится, но...

— Что? — он с интересом взглянул на нее.

— Он, ну я не знаю, слишком официальный, что ли.

Мужчина посмотрел ей прямо в глаза и поцеловал. Либертипочувствовала, как сильно бьется его сердце.

— В детстве у нас был такой маленький дом, что не было местадаже кошке. Наверное, поэтому я теперь стремлюсь ко всему большому.

— А я никогда не хотела кошку, — ответила Либерти и теснееприжалась к нему.

— Умная девочка.

Либерти не могла разглядеть его лицо, но поняла, что онговорит серьезно. Картер снова посмотрел ей в глаза, теперь говорить былобессмысленно.

Его губы были такими мягкими и нежными, что она не могла отних оторваться. Каждая частичка ее тела трепетала от его жарких прикосновений.Она желала его, хотела быть с ним. Никогда еще она не испытывала подобногочувства.

Руки Картера ласкали ее тело. Он начал расстегивать еекофточку. Девушка почувствовала тепло его пальцев. Она не могла противитьсяему, только не сейчас.

Мужчина тяжело дышал. Из груди Либерти вырвался тихий стон.Никто еще не мог довести ее до такого состояния, даже Жерар, который считалсебя умопомрачительным любовником. Это что-то необыкновенное.

Неожиданно их прервал женский голос.

— Картер? Я вернулась. Ланч был отвратительный, и теперь яхочу...

Либерти резко отстранилась от возлюбленного. Она успелапоправить прическу, привести свою одежду в порядок до того, как в комнатувлетела Дженифер.

— Привет, Джен, — произнес он ровным голосом, — это Либерти.Либерти, знакомься, это Джен.

— Ой, простите, я не знала... Я имею в виду...

— Я думаю, мы все понимаем, что ты имеешь в виду, — холоднопрервал ее Картер, — просто скажи «привет».

— Привет, — сказала девушка, протянув руку Либерти, —помнишь, мы разговаривали с тобой по телефону. — Она незаметно показала братуязык.

— Точно. Два дня назад.

— Я надеюсь, ваш ланч был лучше, чем у меня. Все блюдахолодные, мясо недожаренное, а картофель сырой.

— Ужасно, — присоединился к разговору хозяин дома.

— Может, кофе? — проигнорировав его, продолжала Дженифер. —Я как раз собиралась варить кофе.

— Большое спасибо, но мне уже пора собираться.

— Не уходите, — девушка взяла Либерти за руку и умоляющепосмотрела ей в глаза. — Я ни разу не встречала женщину, которая бы так хорошовлияла на моего братца.

— Никто на меня не влиял, — возразил Картер. Но Либертипочти не слушала. В последний раз она испытывала подобное в пятом классе, когдамисс Финн, учительница по рисованию, застала ее вместе с Дэном Миллером вгараже. Парочки целовались там каждый день, но в этот раз именно она убедиламальчика пойти туда. Потом учительница так кричала на них, что Либерти святоповерила, что совершила преступление века. Она точно не помнила, что говорилаучительница, прошло слишком много времени, но после того случая молоденькаямисс Фокс долго не могла ни с кем целоваться.

— Простите, но мне правда нужно идти, — мило улыбнувшись,произнесла Либерти. — Я должна подготовиться к важной встрече, котораяназначена на завтрашнее утро. Картер как раз закончил показывать мне дом.

— Правда, он какой-то бездушный? Полно всяких дурацкихмальчишеских штуковин. Надеюсь, мой брат когда-нибудь поймет это.

— Скажи «до свидания», Джен, — холодно перебил ее мужчина.

— До свидания, Либерти, — кротко произнесла девушка,испуганно взглянув на брата, — было приятно с вами познакомиться.

— До свидания.

По дороге к выходу они не обмолвились ни словечком, но наулице Либерти немного успокоилась.

— У тебя прекрасная сестра.

— Не говори мне о Джен, — зло прорычал он в ответ, — вовсяком случае, не сейчас.

Девушка тяжело вздохнула.

— Надеюсь, она не поняла... — Либерти не знала, как лучшевыразиться.

— Что я целовал тебя?

— Поцелуи всегда существовали. Поцелуи невинны. Бабушкацелует внуков. Друзья целуются.

— Послушай, ну какая разница, что думает моя сестра? —спокойно парировал Картер. — Мы встречаемся, она ничего не увидела, что еще?

«Мы встречаемся». Когда это он успел решить?

— Картер.

— Мы встречаемся! Возможно, ты сейчас придумаешь сто и однупричину, чтобы этого не было, но это случилось. Я хочу быть с тобой, ты хочешьбыть со мной. Все очень просто.

Она не могла поверить. Опять он все повернул так, как хотел.Но ей нечего было возразить. Она на самом деле хотела быть с ним. Очень хотела.Но тогда ей предстоит играть с огнем.

— Не буду спрашивать, чего больше тебе хочется: физическогоили эмоционального удовлетворения. Я не буду торопить тебя.

— Останемся друзьями, — нежно произнесла она.

Друзьями? Он не поверил своим ушам.

— Милая, я должен тебе сказать, раз ты еще не поняла, чточувства, которые я испытываю к тебе, далеки от дружеских. Вот Адам — мой друг.Причем хороший. А ты вызываешь во мне совершенно другие эмоции.

Либерти улыбнулась, она ничего не могла с собой поделать.

— Хорошо, но я не готова заходить так далеко, понимаешь?

Картер взял ее за руки.

— Прости, я чувствую себя виноватым. Я не хотел торопитьтебя. Если тебе нужно время, я буду ждать. Но если тебе что-то во мне непонравится, мы сразу расстанемся. Как ты на это смотришь?

Либерти не ответила. Она не могла вымолвить ни слова. Всебудет хорошо. Должно быть хорошо. Но чего-то она все же опасается: чего именно?

— Хорошо, — наконец произнесла она, — попробуем.

Либерти могла честно признаться себе, что последние тринедели были самыми прекрасными в ее жизни.

Они с Картером встречались каждый вечер. Даже обеденныеперерывы они проводили вместе. Жизнь до него превратилась в бледноевоспоминание.

Картер водил ее в театры, кино, галереи искусств,рестораны... Но иногда они просто гуляли по улицам города, взявшись за руки,весело о чем-то болтая. Они могли говорить абсолютно обо всем. Вернее, почтиобо всем. Либерти запретила ему обсуждать ее мать. То, что он тогда сказал ей,все еще причиняло боль.