— Не надо, — сказал я. — Хранитель сказала, что помощи не требуется. Только ответ.

Хранитель кивнула, как мне показалось — с огорчением.

— Тогда я пойду, — сказал я. — Спасибо за ответы, уважаемая хранитель. Мне надо передать их.

Дождь лил всё сильнее, и я понимал, что, несмотря на ветровку, по пути к метро промокну насквозь. Но лучше уж промокнуть от дождя, чем от собственной крови.

— Хорошо, — сказала хранитель. — Спасибо хранителю за информацию, мы увеличим охрану. Моё сочувствие и тебе, призванный.

Голос её при этом оставался равнодушным. Что ж, я и не напрашивался.

— Да, мне очень жаль Гнездо, — сказал я, натягивая на голову капюшон.

— Речь не о Гнезде. Моё сочувствие тебе, ибо путь призванного печален и недолог.

С этими словами она развернулась и пошла назад.

Стражи стоически мокли под дождём, глядя на меня.

— Вот нафиг мне, а? — сказал я. Похоже, это становилось мой любимой фразой.

И пошёл к метро.

Глава шестая

Полицейский пост у Гнезда был на прежнем месте, но обзавёлся прозрачной пластиковой будочкой. Полицейские внутри сидели на скамейке, на крыше будочки стояла видеокамера. Намёк на то, что они тут надолго, был недвусмысленный. Дождь ослабел, но всё-таки стучал по пластиковой крыше, полицейские сидели будто в барабане.

Я прошёл мимо, меня не останавливали. Один полицейский, помоложе, красовался в зеркальных поисковых очках. То ли кристаллики выглядывал на досуге, то ли решил, что так он круче выглядит.

Подойдя к входу в Гнездо я остановился.

Я почувствовал.

Та самая «вибрация», о которой говорила Дарина. Раньше она ощущалась как лёгкий неуют, желание побыстрее пройти мимо. У большого Гнезда в Раменках я её чувствовал очень сильно. Но сейчас…

Словно тихий шум прибоя. Или гул крови в большой морской раковине, которую прижимаешь к уху.

Никакой тревоги звук не вызывал, да и не был он звуком, я точно знал.

Я начал слышать Гнездо!

Да что же случилось? Мне не кололи никакой мутаген, Дарина всего лишь сказала, что я «призван». И этого хватило?

Я вошёл в Гнездо, пытаясь хотя бы разозлиться, чтобы высказать всё жнице прямо в лицо. Получалось плохо. Вибрация Гнезда поневоле успокаивала и расслабляла.

В фойе кое-что изменилось. Исчез лёгкий запах крови. Поискав взглядом тела, я их не нашёл, да и ковры в тех местах исчезли.

— Дарина! — крикнул я.

Звук тонул в мягкости, будто в камере для звукозаписи.

— Жница! Хранитель! Дарина!

Тишина.

Я нервно прошёлся взад-вперёд. Шум Гнезда больше не успокаивал. А что, если враги вернулись? Что им стоило убить одну-единственную жницу, если они положили две сотни мутантов?

— Дарина!

Я начал подниматься по лестнице на второй этаж. Миновал пролёт — и тут навстречу выбежала Дарина.

Вначале мне показалось, что она изменилась. Ну, раз назвалась хранителем — могла же начать мутировать дальше?

Но она просто была в халате. Самом обычном банном халате, длинном, до пят. Волосы и лицо были мокрые.

— Тебе сюда нельзя… — она заколебалась. — Ладно. Пошли. Ты под дождь попал, да?

Вслед за Дариной я вошёл в ближайшую дверь. Комната, когда-то бывшая рабочим кабинетом, тоже была вся устлана коврами и завалена подушками. Любят же они мягонькое… Окна снаружи затягивала паутина, лампы не горели, в комнате было сумрачно.

От ног Дарины оставались мокрые следы.

— Я отмывалась, — пояснила она, усевшись прямо на пол, на подушки. — Всю ночь не спала.

— Убирала? — я не стал уточнять, что именно. Сбросил ветровку, расстелил её на подушке, чтобы впитала влагу.

— Да. У нас есть большая холодильная камера в кафе внизу.

— Хранитель большого Гнезда предложила забрать тела, — сообщил я.

— Нет, это слишком ценный ресурс.

Лицо у меня невольно перекосилось.

Дарина вздохнула:

— Наши ткани и органы устойчивее человеческих и живут несколько часов после смерти тела. При сильном охлаждении — до нескольких месяцев. Всё, кроме мозга, к сожалению. Ещё у нас нет взаимного иммунного отторжения. Тела погибших — идеальный материал для трансплантации. Особенно, если надо проводить ускоренные метаморфозы.

— А… — сказал я с облегчением.

— Ну а если их съесть, то это мощнейший стимулятор, — добавила Дарина. И неожиданно улыбнулась.

— Ты издеваешься? — спросил я.

— Не скажу. Что ты узнал?

Я коротко рассказал про разговор с хранителем.

Дарина выслушала, как мне показалось, без особого удивления.

— Я и сама поняла, что наши тут не при чём, — сказала она. — Мы с Наськой отсутствовали меньше часа. Только большое Гнездо способно выставить достаточно бойцов, чтобы за этот срок сломить сопротивление и уничтожить всех. Но остались бы следы боя, были бы жертвы среди нападавших, тела, пятна биологических жидкостей. А тут всё произошло очень быстро, я полагаю, что за десять-пятнадцать минут.

— Кто это мог сделать?

Дарина вздохнула.

— Может быть — человеческий спецназ. Если очень хорошо подготовились, использовали какие-то газы… не знаю. Но может быть.

— А более вероятно? — не унимался я.

— Как сам думаешь?

Я помолчал.

Ну, конечно, мысль была только одна. И очень неприятная.

— Эти? — я кивнул вверх.

— Инсеки могли, — согласилась Дарина.

— Тогда с концами.

Я не знал отношений между Гнёздами и пришельцами. Какие-то были, конечно, и судя по разговору со стражей — не самые безоблачные.

— Вчера я переоценила себя, — сказала Дарина. — Была в ярости, мечтала отомстить…

Непохожа она была на человека в ярости, ну так она же и не человек.

— Если это и впрямь Инсеки… — Дарина помолчала. — Тогда я стану возрождать Гнездо. Пройду путь к хранителю. Наську придётся вести ускоренным циклом к матери. Есть и ещё хорошие новости, как ни странно… — она осеклась. — Но о мести не может быть и речи. Обязанности с тебя я сниму. Не волнуйся.

— Да я и не волнуюсь.

— Я же чувствую… — просто ответила она. Потянулась, из-под халата высунулись голые ноги. Лодыжки были тоненькие, подошвы розовые, как у младенца.

— Ты без комбинезона, — удивился я.

— А ты в штанах и рубашке моешься?