«И не только Катерина», – подумала Грейс, накрытая волной самообвинения. А как же она сама? Ее свобода? Ее душа? Брак с Лукасом практически разрушил ее.

Грейс встала под душ и позволила горячей воде смыть с нее воспоминание о нежном прикосновении Хэлиса. Глубоко внутри она чувствовала бесконечную боль одиночества, бездонный колодец, наполненный пустотой, к которому Грейс, как она убеждала сама себя, привыкла.

С трудом сглотнув, Грейс выключила краны и вышла из душа. Работать. Работа должна помочь. Она торопливо оделась, снова собрала волосы в конский хвост и спустилась вниз. Эрик дал ей временный пароль к системе безопасности. Подойдя к лифту, Грейс ввела пароль и огляделась – Хэлиса нигде не было видно.

Расправив плечи, Грейс вошла в лабораторию, которую оборудовал Балкри Тэннос. Она была поражена: здесь было все необходимое оборудование для инфракрасного фотографирования, пигментного анализа, дендрохронологии и многих других исследований, необходимых для определения подлинности картины.

Грейс открыла ноутбук, невидящим взглядом уставилась на каталог содержащихся в подвале картин, который составила ранее; она уже проверила большинство картин по реестру утерянных произведений искусства. Ей понадобилась бы еще пара часов, чтобы закончить, но у нее уже не было сил что-либо делать.

Она направилась в подвал, мимо картин в большой комнате, в маленькую заднюю комнатку. Она зажгла свет и села на один из стульев.

Первую картину, с Ледой и Лебедем, она уже много раз видела раньше. Конечно, не подлинник, но копии очень хорошего качества. Подлинник – а она не сомневалась, что это подлинник, – был написан на трех деревянных досках. Они развалились, об этом говорилось в документах четырехсотлетней давности, но кто-то бережно соединил их обратно. Поврежденные части картины были восстановлены, однако Грейс видела места повреждения. Но, несмотря на все это, картина была невероятно захватывающей. Леда была нагая, такая чувственная, голова ее была опущена в девственной скромности. Она отвернулась, будто сопротивлялась наступлению Лебедя, однако на ее лице читалась чувственная полуулыбка, напоминающая улыбку Моны Лизы. Неужели ей нравилось внимание Зевса? Догадывалась ли она о несчастье, ожидавшем ее впереди?

– Вот вы где.

Грейс напряглась, хотя на самом деле не удивилась, увидев Хэлиса.

– Как думаете, она выглядит счастливой? – Грейс кивнула на Леду.

Хэлис внимательно посмотрел на полотно:

– Мне кажется, она не знает, что чувствует и чего хочет.

– Нас с вами ничто не должно связывать. Даже поцелуй. Я не могу…

Он облокотился плечом о косяк.

– Не можете или не хотите?

– И то и другое.

– Почему нет?

Еще один глубокий вздох.

– Это неэтично – заводить связь с клиентом.

– Вы выскочили из бассейна не потому, что это было неэтично, – отрезал Хэлис. – Как ваше колено?

– Нормально. Нет смысла муссировать эту тему.

– Я нравлюсь тебе, Грейс.

– Не важно.

– Ты все еще не доверяешь мне? – тихо спросил он. – В этом все дело? Ты боишься меня?

Она тихо выдохнула и повернулась к нему. Хэлис был невероятно хорош в своих выцветших джинсах и серой футболке, обтягивающей его рельефную грудь. Его иссиня-черные волосы были взлохмачены, глаза сощурились, хотя он и улыбался.

– Я не боюсь тебя, – сказала она, и это было правдой.

Возможно, Грейс не доверяла ему, но она не боялась. Она просто не хотела позволять ему открывать ее тело и душу. И конечно, главной причиной была Катерина. Так много причин, чтобы не связываться с ним.

– А что тогда?

Она молча покачала головой.

– Я знаю, тебе причинили боль, – тихо проговорил он, и она засмеялась.

– И откуда ты это знаешь? – спросила она.

– Это проявляется во всем, что ты делаешь и говоришь…

– Неправда. – Она поднялась со стула, уже намереваясь разубедить его в том, что ей когда-то сделали плохо.

– Почему ты не можешь иметь со мной ничего, Грейс? – спросил Хэлис. – В конце концов, это был просто поцелуй. – Он подвинулся, чтобы загородить собой выход из комнаты, хотя Грейс пока и не собиралась уходить.

Сейчас его лицо было жестким, каменным, глаза сузились, хотя тело оставалось расслабленным. Мужчина-противоречие… или это был всего лишь обман? «Кто же настоящий Хэлис, – подумала Грейс, – улыбчивый человек, который так нежно массажировал ступни, или злой сын, который отказывался оплакивать семью?» Или он – и тот и другой, показывает на людях одно лицо и прячет другое, так же как и она?

Но это не важно. Грейс могла иметь лишь сугубо профессиональные взаимоотношения с Хэлисом Тэнносом.

– Это сложно, и мне не хочется объяснять все, – кратко ответила она. – Но если ты покопаешься в Интернете, то найдешь все детали моей истории.

– Это приглашение?

Она пожала плечами:

– Просто факт.

– Я не охотник за информацией, – отрезал Хэлис. – Я бы предпочел услышать правду от тебя, нежели читать сплетни в Интернете.

Грейс ничего не ответила, и он вздохнул, проведя рукой по волосам.

– Мне нужно вернуться к работе?

– Уже восьмой час.

– Все равно. Если я начну предварительную экспертизу сейчас, то у тебя будет достаточно данных, чтобы обратиться к представителям закона в ближайшие пару дней.

– Ты правда этого хочешь? – Он взглянул на нее с яростью, и она почувствовала приступ непреодолимого желания броситься к нему в объятия, рассказать все.

Почувствовать себя защищенной и желанной одновременно.

– Конечно, – ответила она и прошла мимо него.

Хэлис не сдвинулся с места, так что ей пришлось протиснуться через узкий дверной проем, задев его грудь. Она подняла на него взгляд… В его глазах ярким огнем горело желание, и в течение момента, который, казалось, тянулся бесконечно, она думала, что он снова ее поцелует. Схватит и возьмет ее прямо здесь, а Леда будет улыбаться своей полуулыбкой, глядя на них. Грейс бы не сопротивлялась. Она бы не смогла сопротивляться. Но вместо того, чтобы наброситься на нее, Хэлис отступил, пропуская ее.

Спустя полчаса он отправил поднос с едой в лабораторию. На подносе также была белоснежная полотняная салфетка, серебряные приборы и даже графин с вином и хрустальный бокал.

Грейс не видела Хэлиса в течение всего следующего дня, хотя и постоянно ощущала его присутствие. За завтраком он оставил возле ее тарелки газету, уже раскрытую на рубрике «Искусство». Он даже написал короткий смешной комментарий к одной из заметок, что заставило ее улыбнуться. Отодвинув газету, она допила кофе и доела тост, прежде чем спуститься в подвал.