Наступила долгая пауза, и Лиз услышала, что на том конце провода листают какие-то бумаги.

– Она убеждала родителей отдать ей своих детей, чтобы тайком вывезти из гетто и отдать в приемные семьи или разместить в монастырях. Вы изучаете в школе историю Холокоста?

– Ну, типа того. Это исследовательский проект по истории. А вы сможете прислать мне про нее что-нибудь?

– Мы можем прислать вам материалы и о других спасителях евреев.

– Ага, было бы здорово. Но вообще больше всего мне нужна информация про Ирену Сендлер.

Когда Лиз повесила трубку, в голове у нее поднялся целый вихрь вопросов, которые надо было бы задать этой даме из Нью-Йорка. Как получилось, что никто не знал о таком храбром и добром человеке? Как она, собственно, вывозила этих детей из гетто? Насколько это было опасно? Что было бы, если б ее поймали? Когда она умерла? Ради чего она все это делала? А потом накатили и гораздо более тяжелые вопросы… вопросы, на которые не смогла бы, наверно, дать ответ даже и эта леди из Нью-Йорка. Каково было этим детям? Что чувствовали их родители? Смогла бы Лиз повести себя так же, как Ирена Сендлер, окажись тогда в Варшаве?

С абсолютной уверенностью Лиз могла сказать только одно: героизм Ирены Сендлер был настолько же восхитителен, насколько непростительной была трусость ее собственной матери.

* * *

Спустя несколько дней пришел пакет с материалами о людях, спасавших евреев во время Холокоста. Была там и небольшая заметка об Ирене Сендлер, в которой рассказывалось, как малышей вывозили из гетто в ящиках для плотницкого инструмента, гробах и медицинских машинах, как детей постарше выводили через здание городского суда и церкви, через пролом в стене гетто. Еще в посылку был вложен список жертв Холокоста, проживающих в Канзас-Сити и готовых выступить перед школьниками. Перед геометрией Лиз отдала статью Меган, и та прочитала ее во время урока. За урок Меган ни разу не подняла руку, и учитель даже поинтересовался, здорова ли она.

Меган не могла избавиться от мысли, что ее мама, Дебра Стюарт, очень похожа на Ирену Сендлер – не в поступках, конечно, а по характеру: простые скромные женщины, с неустанной энергией и смирением творящие добро. Если судить по единственной имевшейся у девочек фотографии 29-летней Ирены Сендлер, сделанной в Варшаве во время войны, они даже внешне были немного похожи.

Меган сильно озадачивала и внезапно возникшая душевная связь с Лиз. Это произошло почти против ее воли, ведь более разных и неподходящих друг другу людей было трудно и сыскать… мало того, и репутация у Лиз была не из лучших… Ее воспитывали бабушка с дедушкой, а Меган даже представить не могла себе жизнь без мамы – аккуратной, подтянутой фермерши, в хозяйстве которой царил идеальный порядок.

Поначалу проект не очень-то захватил Меган: за несколько недель до этого она познакомилась с Кенни Фелтом… Он играл на трубе, а еще любил гольф, баскетбол… В тот день они с полчасика поболтали о том о сем. И вдруг Меган поняла, что понятие «райское блаженство», о котором говорили в церкви, вдруг стало для нее уже не таким непостижимым. На первое свидание Кенни пригласил ее всего за несколько часов до того, как к ней подошла Лиз и предложила участвовать в Проекте «Ирена Сендлер».

По выходным Меган работала на ферме со своим немногословным отцом Марком и десятилетним братом Тревисом, таким же стеснительным (или, как говорил отец, «скромным»), как большинство мужчин в Канзасе. Осенью, сразу после уборки пшеницы, Меган выезжала на старом пикапе в поле и «собирала камни». Иногда ей думалось, что именно камни и есть главный урожай их фермы. Первые камни падали в кузов пикапа с резким металлическим грохотом, но потом, по мере того как росла гора в кузове, а «Тойота» все больше оседала под грузом, звук становился все глуше… Она подсчитала, что при 500 камнях на одну загрузку и двух-трех ездках в день она за свою жизнь уже собрала больше 100 000 камней. По вечерам у нее болели все мышцы, но она считала это занятие странным отдыхом. С камнями не надо было вести бесед, к ним не нужно было приходить вовремя, а главное, в этом деле не надо было стараться и достигать каких-то высоких результатов. Собирая камни, можно было спокойно подумать о своей жизни, о своей семье, помечтать. Собирая камни, можно было помолиться. Физический труд, говорил ее пастор, это время смирения и размышлений о своих взаимоотношениях с Господом… Однако если говорить правду, то в жаркие дни того бабьего лета мысли Меган были заняты в основном Кенни. А когда она не думала о Кенни, она думала об Ирене Сендлер.

Эта миниатюрная женщина – росту в ней, кажется, было чуть больше полутора метров – эта давно погибшая героиня обладала такой силой, что даже с того света смогла подчинить себе и ее, Меган, и, наверное, Лиз тоже.

– Как эта Джоланта (Меган произнесла это имя на американский манер) так все организовала! – говорила она Лиз. – Целая сеть помощников… Каждый день смертельный риск!.. Представляешь, как это круто?

– Да уж, – сказала Лиз, – это реально круто. Слушай, я вот думаю, что у нас в пьесе обязательно должна быть сцена, где она пытается уговорить родителей отдать ей своих детей и…

– Это все просто потрясающе, – продолжала Меган, словно не услышав того, о чем только что говорила Лиз. – Можно сделать сцену, когда ей будут угрожать немцы, а она все равно будет продолжать спасать детей. А еще одну с приемной семьей, куда она привезет ребенка. Интересно, когда она умерла?

– Так, а что с скажешь про мою идею?

– Ага, хорошая. Хорошая идея, – сказала Меган, хотя при этом придумывала еще пару других эпизодов. – Ой, а ты знаешь Сабрину Кунс?

– Новенькую? Ага. Она тоже ходит на обществознание четвертым уроком. А что?

– Вчера Мистер К. посоветовал взять ее в нашу группу. Она из Оклахомы, что ли? Отец у нее то ли в армии служит, то ли еще что-то такое. Она вроде ничего. Тихоня и на ботаника похожа, но симпатичная. И, сдается, реально сообразительная. Мы с ней договорились завтра после школы втроем собраться.

– Погоди-ка, – запротестовала Лиз. – Я не говорила, что хочу видеть ее у себя в группе. Это же мой проект, знаете ли. Я же первая его нашла и придумала.

– Я-то думала, что мы с тобой этим вместе занимаемся, – вздохнула Меган.

– Ну да, наверно. Но хотелось бы, чтобы со мной все-таки хоть немного советовались.

– Хорошо. Вот я с тобой и советуюсь. (Упаси, Господи, от скандалов и непонимания.)

Лиз отвернулась и пошла по своим делам.

– Так что, завтра после школы? – крикнула вдогонку Меган.

– Ага. Как вам будет угодно.

* * *

В тот же вечер Лиз решила расспросить дедушку Билла про войну. Он сказал, что это были жуткие времена, а «хуже всего была эта история с евреями. Люди просто с ума посходили».

Она рассказала ему, что история Ирены Сендлер очень похожа на ту, про которую снят «Список Шиндлера», и спросила, позволит ли он ей его посмотреть, несмотря на рейтинг «R». Поразмыслив, он ответил: