Рассеянный лунный свет придавал комнате вид незнакомый и таинственный. Проникая сквозь окно, он оставлял на стене косой светлый прямоугольник. В его верхней части покачивались две странные тени, похожие на человеческие ноги.

Штаны у соседей наверху сохнут? Но откуда у штанов ступни? Почему они скользят вниз? И что это за черная черта между ними?

Подняв голову, Женька увидел снаружи человеческую фигуру, болтающуюся в воздухе. Вот вытянутая нога нащупала подоконник и стала на него. Вот за ней последовала вторая. Отклонившись корпусом назад, человек держался за веревку, уходящую вверх. Ему оставалось взяться рукой за раму открытого окна, подтянуть себя ближе и забраться внутрь.

В том, что это вор, не было ни малейших сомнений. Женька даже знал, зачем явился этот человек, одетый, как хренов Бэтмен, во все черное и обтягивающее. Ему понадобились документы на дачу. Они хранились дома, Женька уже отыскал их и положил к собранным вещам, чтобы захватить с собой. Он прекрасно понимал, какую ценность представляют эти бумаги. Без них земельным участком Артемовых не завладеешь, и тогда убийство было напрасным.

Мысль о родителях обожгла холодом, словно кровь в венах мгновенно застыла, обратившись в лед. Бесшумно и стремительно поднявшись с дивана, Женька бросился к окну.

Рука в черной перчатке уже просунулась с улицы, ощупывая внутреннюю поверхность стены. Подхватив на ходу увесистую вазу с чеканным узором, Женька изо всех сил хватил ею по черным пальцам.

Вскрикнув, черный человек отдернул руку и повис на своем тросе, раскачиваясь в метре от окна на высоте восьмого этажа. Держался он только одной рукой, поскольку удерживался на карабине, пристегнутом к поясу со шлеей, пропущенной между ногами.

Сообразив, что он обнаружен, человек поспешно схватился за механизм карабина. Понимая, что обратно наверх ему взобраться не дадут, он решил спускаться вниз.

Вжик, и черная фигура исчезла из виду. Но Женька не растерялся. Упав животом на подоконник, он дотянулся до троса и схватился за него обеими руками.

После нескольких рывков из стороны в сторону грабитель превратился в живой маятник. То ли карабин его заклинило, то ли трос был слишком коротким, но спуск прекратился на уровне шестого этажа. Задрав голову, он протестующе вскрикнул.

Это не остановило Женьку. Он продолжал раскачивать трос, стараясь придать висящему телу траекторию, параллельную стене дома. С седьмой или восьмой попытки удалось ударить черного человека об угол выступающей вперед лоджии.

Еще раз и еще!

Наконец болтающееся на веревке тело врезалось в стекло, обрушившееся вниз со страшным грохотом. По-видимому, грабителя оглушило, потому что он перестал держаться, обмяк и перевернулся вниз головой.

Не теряя времени даром, Женька стал подтягивать его к себе, намереваясь затащить грабителя в комнату и задать ему пару вопросов. Но, как выяснилось, у того имелся напарник, дежуривший на крыше. И в его планы не входило пленение верхолаза. Трос просвистел сквозь обожженные Женькины кулаки и скрылся в темноте. Привязанный к нему человек бесшумно полетел вниз, ударился о следующую лоджию, крутнулся тряпичной куклой и — шпок! — врезался в асфальт, расплывшись там черной кляксой, плоской, как ночная тень.

Первым побуждением было побежать на крышу — ловить второго злоумышленника, однако Женьке хватило ума остаться дома. Вряд ли эти двое пошли на дело без оружия. К тому же по соседству уже загорались окна и звучали встревоженные голоса. Скоро весь подъезд поднимется по тревоге, а Женька не собирался признаваться в содеянном. Утром, когда оперативники начнут обход квартир, выясняя, кто что видел и слышал ночью, он заявит, что спал беспробудным сном.

Приняв такое решение, Женька выключил свет и осторожно посмотрел вниз. Вокруг лежащего тела уже стояли люди с мерцающими телефончиками в руках.

«А ведь я только что убил человека», — подумал Женька и ничего не почувствовал. Просто он не считал убитого человеком, вот в чем дело.

Не зажигая света, он покопался в отцовской одежде в прихожей и обнаружил то, что искал: одинокую открытую пачку сигарет, опустошенную примерно наполовину.

— Вот как значит, папа, — прошептал он, вытирая скулы, мокрые от слез. — Обманывал меня, да? Ну ничего, я тоже тебя обманывал…

Примерно месяц назад оба Артемовых решили бросить курить. Одновременно, чтобы легче было. Женька несколько дней продержался, а потом стал тайком покуривать, один, два, три раза в день. При этом он подозревал, что отец занимался тем же самым. Они как бы заключили тайный договор не выслеживать друг друга, остерегаясь в основном маминого острого глаза и сверхъестественного обоняния. Такие вот детские хитрости.

Докурив до половины, Женька обнаружил, что сигарета намокла и расползлась посередине. И вкус у нее полынный: горький-прегорький.

Прежде чем созвать совещание, Ангелина попросила сделать ей кофе. Обычно она пила кофе в «Макдоналдсе» по пути на работу, но в последнее время изменила привычке. Слишком вкусные круассаны там пекли, слишком пахучие. Никакой силы воли не хватит, чтобы отказаться. Даже если ты дала себе зарок сбросить килограмм за неделю.

Попивая кофе, Ангелина просматривала папку с документами на подпись. В офисе бесшумно работал кондиционер, все блестело и сияло. Много лет ушло на то, чтобы стать обладательницей всего этого: современного кабинета, фирмы с десятком сотрудников, дорогой машины, большой квартиры в центре. Не хватило времени только на создание семьи. Бывший муж обманывал, воруя деньги со счетов и тратя их на своих баб. Слава богу, детьми не обзавелись, которые спрашивали бы сейчас: «Где папа?»

Где-где — в Караганде!

В дверь постучали.

— Войдите, — сказала Ангелина, не отнимая чашку от губ.

Это был главный торговый менеджер Харитонов, которому она недавно дала, вернее, которого взяла от скуки. С тех пор Харитонов возомнил, будто представляет собой какую-то особую ценность для начальства. Вот и сейчас приперся, хотя все сотрудники знали, что по утрам Ангелину Антонову беспокоить нельзя. Свободный доступ в ее кабинет начинался часов с десяти, после того, как она делала традиционный обход офиса: вот она, мол, я, можете общаться.

Харитонов вошел неестественной походкой человека, который хочет казаться уверенным, но на самом деле вынужден преодолевать робость. Послать его сразу подальше или выслушать? Любопытство оказалось сильнее раздражения.

— Что у тебя? — спросила Ангелина.

Сделав три неровных шага к стулу, Харитонов сел, чего ему никто не предлагал. Ангелина сделала очередной глоток. Кофе без сахара сильно горчил. К тому же очень хотелось есть.

— Я по поводу «Элегии», Ангелина… — На месте отчества остался многозначительный пробел.

— Что с «Элегией?»

Осторожно, чтобы не размазать помаду, она хлебнула густую кофейную жижу.