Настроение резко испортилось. Мало того, что узнать ничего не удалось, так еще и навлекла на себя ненужного внимания Хатун. Да еще и эти пророчества…

Нет, я догадывалась, что бабка не в себе. Но ее слова о том, что мне здесь не место и боги об этом знают… Что это? Совпадение, песнь маразма, или же старуха действительно провидица?

Небо над головой разразилось громовой тирадой, направляя на землю яростные порывы ветра. Пока я разговаривала с Алтан Хатун, жаркий июль сжалившись над умирающими от жары поселенцами милостиво наслал на улус грозу. Солнце пугливо спряталось за лохматыми серыми тучами и на землю упали первые капли дождя, обещавшие в скором времени обернуться затяжным ливнем. Где-то неподалеку ударила молния.

Не желая промокнуть, я сорвалась с места, переходя на бег, и устремилась в сторону своей юрты, прячась от набирающего силу дождя под кронами деревьев, окружавших беседку.

Вслед за очередным громовым раскатом где-то за моей спиной раздался жуткий оглушающий треск. Волосы на затылке встали дыбом, когда до меня дошло что означает этот звук. Инстинктивно втянув голову в плечи, я ускорила шаг, но все равно не успела. Гулкий свист рассекаемого воздуха и рядом со мной падает верхушка дерева, отколотая ударом молнии. Ослепляющая вспышка боли в плече, и я с криком падаю на землю, прикрывая голову руками.

На языке тут же расцвел металлический привкус крови, а в ушах противный пищащий гул, как будто кто-то резко отключил антенну от телевизора. Полностью потерявшись в пространстве из-за боли и застилающего глаза ливня, я чувствовала себя слепым котенком, не понимающим куда ему ползти.

Ритмичный топот чьих-то ног настиг быстрее, чем я успела подняться. С глухим стоном позволив поднять себя на руки, я уже после осознала, кто пришел мне на помощь.

Хан.

— Не надо… Я могу идти, — сразу же возразила я, недовольно подметив, что радостно затрепетавшее сердце заглушило даже боль в руке. Это разозлило, и я уже с двойным упорством стала вырываться из мужской хватки, — Отпусти, говорю! У меня только рука ранена.

Но меня не слушали. И более того, тащили в сторону, противоположную моему жилищу. Возражения по этому поводу тоже остались без внимания.

Когда мы оказались за дверями его юрты, Хан с крайне раздраженным выражением лица спустил меня с рук, усадив на край своей постели. Нависнув надо мной разъяренным коршуном, он почти до боли вцепился пальцами в мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Если ты еще хоть раз выкинешь что-нибудь подобное, я лично выпорю тебя розгами на площади! — гневно рявкнул мужской голос, — Никогда не смей сопротивляться мне. Скажи спасибо, что никто этого не видел!

Я до онемения закусила язык, пытаясь удержать в себе рвущиеся наружу, далеко не лестные слова. Когда Хан понял, что не добьется от меня хоть какого-то внятного ответа, он резко отпустил подбородок и отступив на несколько шагов, стал недовольно метаться из стороны в сторону. Прямо как тигр в клетке. Судя по всему так он успокаивался.

Я же подумала, что лучше всего сейчас будет и дальше сохранять почтительное молчание, а потому решила заняться плечом, которое ныло все сильнее и сильнее.

Опустив взгляд на руку, я едва не застонала. Кожа на плече оказалась распорота почти до локтя. И что обидно, это была здоровая рука без ожогов! Теперь и тут будет шрам… Горестно вздохнув, я кончиками пальцев принялась отодвигать разодранную ткань дээла, пропитанную кровью, подальше от краев раны, чтобы она не успела к ней присохнуть. Мои действия сопровождались тихим болезненным шипением, которое и привлекло внимание Хана.

Резко остановившись, он повернулся и взглянув на мою руку, громко выругался неизвестными мне словами.

— Не трогай, — приказал он, — Так можно занести грязь в рану.

Подхватив с тумбы небольшой деревянный таз и медный кувшин с чистой водой, мужчина поставил все это у моих ног, и присев рядом, осторожно повернул раненое плечо, оценивая масштабы катастрофы.

Что-то недовольно пробурчав, он достал из-за голенища сапога нож, и принялся уверенным движением разрезать ткань дээла от запястья до ворота. Когда порванная ткань начала скатываться с плеча и ключиц, я судорожно вцепилась в нее здоровой рукой, пытаясь оставить прикрытой грудь. И это конечно же не скрылось от Хана. Однако насмехаться или давать какие-либо комментарии он не стал, лишь еще больше нахмурив черные брови.

— Протяни руку над тазом.

Я послушно выполнила очередной приказ, и Хан стал осторожно поливать рану водой из кувшина. Руку тут же пронзило острой болью, и я невольно застонала, вздрогнув всем телом.

Когда с промыванием было покончено, он достал из большого сундука отрез тонкой бежевой ткани, и разорвав его на узкие полосы, туго перетянул ими плечо.

— Все. Старайся не натружать руку, чтобы края раны быстрее срослись. Перевязка каждый день, я распоряжусь чтобы твоя прислужница не забывала об этом.

Подтянув повыше разрезанный лиф платья, я поднялась, и поблагодарив каана, направилась к выходу. Однако из-за того что мужчина стоял слишком близко, пришлось буквально протискиваться между ним и кроватью. И конечно же самым нелепейшим образом мои волосы зацепились за пуговицу на его дээле. Моя голова дернулась назад, ощутив сопротивление, и я охнула от боли, чувствуя как волосы вырываются с корнем.

— Стой! — вскрикнула я, — Не двигайся! Волосы за что-то зацепились.

Попытка, аккуратно развернуться и посмотреть в чем дело, провалилась в первое же мгновение. Прядь была настолько натянута, что это не давало возможности двинуться больше чем на дюйм. В очередной раз тихо вскрикнув от боли, я раздраженно зарычала, всеми силами проклиная этот день.

— Да остановись же ты! — не выдержал Хан, глядя на мои мучения, — Дай я сам посмотрю…

Раздвигая торчащие во все стороны рыжие пряди, Хан недовольно ворчал:

— Великие духи, твои кудри буквально повсюду! Как ты живешь с ними?! Это ж надо было, с такой проволокой на голове родиться! Стоп, вот в чем дело… Прядь намоталась на пуговицу.

Проволокой?!

Меня накрыло очередной волной злости. Так и не дождавшись помощи, я резко дернулась вперед, вырывая прядь из мужских рук. Судя по тупой ноющей боли в затылке, пару десятков волос я таки оставила на пуговице дээла.

Рванув к выходу, неловким движением снесла какой-то узкий высокий столик справа от двери. Однако даже это не заставило меня остановиться. Громко хлопнув дверью, я пулей устремилась к своей юрте, раздраженно бормоча себе под нос:

— Волосы ему мои значит не нравятся… Ну-ну.

Вернувшись к