Воскобойников усмехнулся.

— Вчера как закрутил с Маринкой, так еще не приходил.

Начальник СО нахмурился.

— А вот это не годится! Дисциплину надо соблюдать! Объясняй это своему подшефному, воспитывай. На первых порах ты за него отвечать будешь!

— Есть, товарищ подполковник! — Воскобойников почтительно кивнул. — Кстати, насчет дисциплины…

— Что еще? — поднял брови Петрицкий.

— Вы отписали материал этому… Как его? С птичьей фамилией…

— Соколову, что ли? — начальник СО напрягся, хотя вида не показывал. — Хороший парень, грамотный!

— В чем грамотность? — зло сказал Воскобойников. — В том, что дело развалил? Считает себя самым умным?

— Там нечего было разваливать, оно само развалилось. Понятые ничего не видели: ни откуда «дурь» достали, ни сколько денег обнаружили. Протокол изъятия неправильно оформлен. Соколов и написал «отказняк»…

Петрицкий надел очки и стал внимательно рассматривать лежащее перед ним дело. Создавалось впечатление, что он не хочет встречаться взглядом с оперативником.

— Не его это собачье дело!

— Послушай, явную туфту гнать нельзя! — Петрицкий, наконец, поднял голову. — Нас же тоже проверяют. И следственное управление, и прокурор, и суд. Раз отказали, в следующий таких «косяков» допускать не будешь.

— Странно! — Воскобойников развел руками. — В стране идет борьба с наркотиками, оперативный аппарат выявляет сбытчиков, а следователь отказывает в возбуждении уголовного дела. Значит, ему плевать, что на карту поставлено здоровье народа!

— Что-то я не пойму, Феликс, ты меня учить вздумал? — начальник СО повысил голос. — Кто старше по званию, по должности, по положению?

— Вы, товарищ подполковник! — Воскобойников старательно обозначил стойку «смирно». — Только я не от себя говорю. Я от них говорю!

Он указал указательным пальцем в потолок.

— Они считают, этого Соколова надо уволить. Выгнать с треском за что угодно, но чтобы все поняли — что к чему. Тогда порядка будет больше и уважения!

Петрицкий обескураженно снял очки, протер, снова надел.

— Прям-таки сразу увольнять? А с кем работать будем?

— Извините. Вы лучше сами позвоните и спросите…

Из кабинета начальника СО Воскобойников направился к Шабанову. Тот был уже на месте и нервно разговаривал по телефону с женой.

— Света, ты же знаешь, у меня суточное дежурство! Какие проблемы?! Конечно, в сутках не две ночи, но у нас такое происшествие было, что пришлось остаться документировать! Какое, какое! Я не могу говорить об этом, тем более по телефону… А мобильный я нарочно в сейфе оставил. Кому ты звонила? Кто сказал? Да дежурные меняются и все забывают! Откуда Литовко знает, что я не сменился и продолжаю работать! Хочешь, я передам трубку Феликсу Воскобойникову, он тебе все подтвердит…

Но Светлана уже бросила трубку.

— Вижу, ты хорошо погулял! — сказал Воскобойников.

— Очень хорошо! — кивнул Шабанов. Он выглядел счастливым.

— Займи мне деньги. Тысяч пять. Можешь?

Воскобойников напряг лицевые мускулы и с трудом скрыл улыбку. Все шло так, как он и предполагал.

— Я же тебе занимал вчера!

— Да я это, понимаешь… Пригласил Марину в ресторан. В какой посоветуешь? Чтобы все красиво было. Хочу ее удивить…

Мускулы не удержали каменного выражения, и Воск улыбнулся. Марина хорошо знала все рестораны и другие злачные места города. И сама могла удивить кого угодно. Особенно этого лоха.

— «Рыба» хороший. Но там ты пятью тысячами не отделаешься.

— Да ты что?! А сколько надо?

— Десятку.

Шабанов растерянно покачал головой.

— Не… Это слишком… Мне чего-то попроще…

— Если ресторан попроще, то и женщина будет попроще, — безжалостно оскалился Воск. — Марину абы куда не поведешь…

И тут же успокоил товарища (да, да, они уже стали товарищами, во всяком случае, у Шабанова возникла такая иллюзия):

— Вообще-то, мы можем и не платить…

— Это как?

— Да очень просто. Мы же менты. Все в районе нас знают, все от нас в той или иной мере зависят. Когда я прихожу куда-нибудь пообедать, счета мне обычно не приносят.

Шабанов удивленно слушал. Он никогда не пользовался такими возможностями.

— Вчера в «Замке» — помнишь? Разве нам принесли счет? Нет. Даже бутылку дорогого коньяка подогнали. Лично хозяин принес.

— Действительно…

— Я тебя всему этому научу, — сказал Воск. — А сегодня поезжай в «Сторожевую вышку». Там домики прямо на берегу. И стол накрывают на веранде, и кровать в комнате. А я позвоню, чтобы тебе скидку сделали!

— Спасибо, Феликс, — с искренней благодарностью сказал Шабанов.

В «Сторожевую вышку» они с Мариной приехали на такси. Здесь действительно оказалось хорошо. На огороженной территории было малолюдно и тихо, дул легкий приятный ветерок, воздух пах речной свежестью. Похожие на театральные декорации казачьи домики — с крытыми камышом крышами и резными наличниками, — стояли прямо на берегу, в шелестящей роще, и смотрели маленькими блестящими глазами окошек прямо на Дон, который в пятидесяти метрах накатывал на песчаный берег длинные, с небольшими белыми бурунчиками волны от идущих против течения тяжелых неповоротливых барж.

Шабанов нашел администратора — дородную, ярко накрашенную женщину в костюме казачки, сослался на Воскобойникова, был принят с максимальным дружелюбием и размещен в выбранном доме, причем совершенно бесплатно.

— Только у нас кухня закрыта, — извинилась она. — Санэпидстанция наложила пломбу…

— Это неважно! — сказала Марина. — Погуляем, воздухом подышим…

— Нет, ну как же… — расстроился Шабанов. Он был голоден и вообще настроился на дружеское застолье, которое сближает людей.

— На соседней базе жарят чебуреки, я могу послать официантку, — предложила администратор. — А у меня есть настоящий «стрижамент» из Ставрополя, на сорока двух травах! Хоть какой-то выход из положения!

— Это другое дело! — оживился Шабанов. — Я люблю чебуреки. Мы с Толяном, это мой друг, участковый, каждый день…

Он смущенно оборвал фразу.

— Чего это я болтаю всякую ерунду?

И сам же ответил:

— Потому что настроение хорошее!

— У меня тоже! — женщина улыбнулась.

— О чем ты думаешь, Мариночка? У тебя даже морщинки на лбу собрались.

— Вообще ни о чем…

На самом деле она думала о своем спутнике. На мента он вроде и не похож. Нет характерной наглости, бесцеремонности. Наоборот, какой-то скромный. Что они хотят с ним сделать?