— Вы ее все же любите. Просто еще не знаете об этом.

Слова Феоктистова вызвали у его собеседника странную реакцию. Он с каким-то изумлением уставился на него.

— Возможно, вы и правы.

В этот момент в комнату вошла Аркашова.

— Мужчины, проходите на кухню. Я картошку пожарила.

Феоктистов встал со своего места.

— Спасибо, но я пойду. Я совсем забыл, мне надо срочно сделать один телефонный звонок.

— А как же картошка?

— Как-нибудь в следующий раз.

Аркашова проводила его и вернулась в комнату.

— Что ты наговорил ему тут? — недовольно спросила она Егора.

— Ничего я ему особенного не говорил. Просто потолковали как мужик с мужиком. Мне тоже надо идти.

— Может, все-таки поешь?

— Нет. Я пойду. До свидания.

Мадам де Помпадур сидела в кресле, глубоко задумавшись. С минуты на минуту в ее будуаре должен был появиться Пьер Карон. Она назначила ему аудиенцию, чтобы сделать основательное внушение относительно его поведения при дворе. Впрочем, она сильно сомневалась в том, что ее слова возымеют должное действие на этого бунтовщика, как она про себя называла Карона. Однако ее это мало беспокоило. Настоящая причина этой встречи состояла вовсе не в том, что она хотела поставить на место зарвавшегося простолюдина, волею судьбы оказавшегося в среде сильных мира сего. Ей просто хотелось взглянуть на него поближе. Ее, всегда интересовали люди, которые многого сумели достичь в этой жизни. Люди, которые смогли преодолеть жесткие рамки ограничивающего их социального пространства, достойны всяких высоких похвал. Она бы даже сказала, что они достойны почестей королей. Впрочем, как и она сама. Она тоже из этой стаи, прорвавшихся сквозь все мыслимые и немыслимые ограничения и преграды. Ее отец не был аристократом, он был типичным буржуа, сыном крестьянина, и ей мало, что светило в этой жизни, однако судьбе было угодно распорядиться иначе. Впрочем, не только судьбе. После того, как ей в одиннадцать лет предсказала цыганка, что она станет первой дамой королевства, она так уверовала в это, что на протяжении многих лет упорно преследовала поставленную цель. Получила блестящее воспитание и образование, удалось-таки, выйдя замуж за незнатного дворянина и тем самым проникнуть ко двору. Но здесь ее ожидало поначалу полное разочарование. На скромную «мещаночку» никто не обратил внимания, а когда одна дама в присутствии короля все же восхитилась грацией молодой незнатной особы, официальная фаворитка короля герцогиня де Шатору так наступила ей на ногу, что неосторожная добрая женщина упала в обморок. Впрочем, герцогиня в скорости умерла, и властелин Франции, красавец Людовик заскучал опять. Вот тогда она и сумела воспользоваться, может быть, единственным в ее жизни шансом.

Мадам де Помпадур тяжело вздохнула, взгляд ее, обращенный в свое далекое прошлое, слегка затуманился. Однако печаль ее была недолгой.

Вошла горничная и доложила о прибытие Карона. Мадам де Помпадур распорядилась впустить его. Горничная скрылась за дверь, и в ту же секунду в нее вошел человек в напудренном парике и дорогом камзоле. Мадам де Помпадур, слегка прищурив глаза, с интересом рассматривала его, пока он склонился перед ней в низком поклоне.

— Здравствуйте, господин Карон. — Помпадур улыбнулась ему. — Надеюсь, вас не слишком обременила моя просьба заглянуть ко мне.

— Мадам, я счастлив, что могу лицезреть вас безо всяких помех. — Карон почтительно отступил от нее на шаг назад.

Помпадур слегка рассмеялась.

— Мы с вами одни, поэтому можно обойтись без столь привычной вам лести. Тем более, повод, по которому я хотела вас видеть, достаточно серьезен.

— Я в чем-то провинился? — Карон сделал удивленное лицо.

— Вы провинились во стольких многих вещах, что говорить об этом просто бессмысленно. А знаете, в чем ваша главная вина? — Помпадур изящно потянулась за веером, лежащим на туалетном столике, и раскрыла его. — Она в том, что вы такой, какой есть.

— Я понимаю, мадам, вашу мысль. Но мне легче умереть, чем измениться, — порывисто произнес Карон.

— Не надо крайностей. Никто вас не просит умереть. По крайней мере, пока. — Маркиза многозначительно посмотрела в сторону Карона.

— Это обнадеживает, — произнес он.

Помпадур рассмеялась, Карон присоединился к ней, нисколько не смущаясь уместен или нет в его ситуации этот демарш. Глядя на женщину, он сделал вывод, что она нисколько не рассердилась на него за такую дерзость. Он тут же проникся в ней симпатией.

— Поверьте, вы мне симпатичны, господин Карон. — Помпадур весьма благосклонно посмотрела на него. — Я могу понять вас как никто другой. Но вот смогут ли это сделать другие, я сомневаюсь. Например, господин де Саблиер.

— Ах, вы об этом, — Карон с облегчением вздохнул, он то думал…

Но мадам Помпадур не дала ему возможности продолжить.

— Если бы только он одни. Недовольство против вас охватывает всю большую часть общества.

— Но этим можно только гордиться, мадам!

— Вы очень самонадеянны, господин Карон. — В ее голосе зазвучал металл. — Для человека скромного происхождения это может сослужить плохую службу. Я давно хотела вас спросить: разве Бог, рождая человека тем, кем он есть, не указывает ему тем самым его место?

— Не думаю. — Карон взглянул ей прямо в глаза. — Скорей наоборот. Зачем человеку скромного происхождения он вручает большие способности. Разве не намекает он ему в этом случае, что тому следует воспользоваться ими для возвышения. Иначе, какой смысл в них. Многим кажется, что происхождение важней всего. Но не является ли это той проверкой, которую каждому из нас устраивает господь.

Какое-то время Помпадур молчала, раздумывая над его словами. Не чересчур ли он дерзок и заносчив, пыталась оценить она.

— Да, слухи о вас верны, вы человек в равной степени опасный и честолюбивый, — недовольно произнесла маркиза.

— Но разве это грех — быть честолюбивым? — нисколько не смущаясь ее тоном, спросил Карон.

— Иногда — да. Ваши отношения с принцессой Викторией…, — Помпадур не стала продолжать и многозначительно замолчала.

— Ах, вот в чем дело? — с облегчением вздохнул Карон. Наконец-то он понял причину желания мадам поговорить с ним.

— Разговоры приняли слишком неприятный оборот. Неужели вы всерьез надеетесь возвыситься таким образом? — Помпадур осуждающе посмотрела на Карона, — Я симпатизирую вам, и только потому решила предостеречь от любых ошибок. Есть поступки, которые при всей их вредности и ошибочности могут быть прощены. Но есть поступки, которые при всей их привлекательности губят человека их совершившего. Я вовсе не осуждаю ваше стремление возвыситься над тем положением, в которое поместила вас судьба при рождении. Но будьте благоразумны, ставьте достижимые цели.