Кристи не позволила себе и дальше поддаваться чарам его голоса. Однажды она уже поверила ему, и получила урок, которого не забудет до самой смерти.

Она стала вырываться, и он тут же отпустил ее.

— Не знаю, какую игру ты ведешь со мной, Доминик, — бросила Кристи. — Однажды ты уже унизил меня. И я не хочу, чтобы это произошло снова. Очень мило с твоей стороны вести себя так, словно между нами ничего не случилось, словно не ты назвал меня когда-то маленькой потаскушкой…

К глазам подступили слезы, и она, съежившись, торопливо отвернулась.

Кристи услышала, как Доминик подошел к камину, постоял возле него и вернулся к ней.

— Я и не предполагал, что ты могла такое подумать! — проговорил он. — Господи, как ты можешь упрекать меня в этом! Что, по-твоему, я должен был сделать?

Доминик подошел совсем близко, и Кристи напряглась всем телом, но он снова зашагал прочь, и уже с другого конца комнаты до нее донесся его возглас:

— Ты была совсем ребенком!

— Да, мне было семнадцать лет, всего семнадцать лет! — с горечью подтвердила она.

— Я и говорю — ребенок! Девчонка с замашками развязной женщины. — Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе: — Ты сейчас на восемь лет старше, но, кажется, не стала взрослее, Кристи. Ты продолжаешь хранить обиду и дуться, вместо того, чтобы хотя бы попытаться понять меня. Как, по-твоему, я должен был поступить? Как бы ты сейчас оценила мои действия, если бы я тогда не оттолкнул тебя?

Кристи никогда об этом не задумывалась. У нее словно глаза открылись. Она впервые со стороны увидела то, что произошло между ними восемь лет назад.

И действительного, сегодня, с высоты своего двадцатипятилетнего возраста, что сказала бы она о мужчине, соблазнившем невинную, не сведущую в вопросах любви старшеклассницу?

Доминик отпустил ее, и Кристи, потеряв равновесие, откинулась на кушетку. С неожиданной болью она осознала, от чего он уберег ее тем летом.

— Тебе ведь никогда не приходило в голову посмотреть на ситуацию с моей точки зрения? — Доминик мерил шагами комнату, и блики огня играли на его лице. — Боже, столько лет вынашивать ненависть ко мне! А я… ты в состоянии понять меня, Кристи? Я так боялся за тебя. Ты была невиннейшим созданием на свете. Черт, мне и в голову не приходило, что ты способна затаить обиду!

— Какое тебе дело до того, что я думаю?

Кристи поняла, что произнесла это вслух, лишь тогда, когда он снова схватил ее за плечи и затряс, крича в полный голос:

— А по-твоему, мне должно быть безразлично, что ты видишь во мне смертельного врага? Вот и ответ на твой вопрос!

Внутри у Кристи все похолодело. Она попыталась найти на его лице хотя бы намек на насмешку, но увидела лишь гнев и… желание…

Кристи словно огнем обожгло. Доминик хочет ее! Доминик? Хочет ее?

Видимо, она снова думала вслух, потому что незнакомый, хриплый голос пробился сквозь шум в голове:

— А ну-ка, повтори!..

Рот ее инстинктивно приоткрылся, чтобы ощутить тепло жадно прильнувших к нему губ Доминика. Желание вспыхнуло в ней с такой силой, что сил на сопротивление почти не осталось.

— Ты представить себе не можешь, каково мне было! — бормотал Доминик. — Боже, Кристи, как я хотел тебя. Я унесу тебя вверх, и там, в спальне, мы будем заниматься любовью, сколько нам заблагорассудится!.. — Она очнулась и попыталась вырваться. — Что случилось? — недоуменно нахмурился он. Кристи молча покачала головой и окончательно высвободилась из его объятий. — А, понимаю! Ты думаешь о нем, не так ли? — Доминик поджал губы, в глазах его мелькнула горечь. — Прости, — с саркастической усмешкой сказал он, — я забыл, что ты не свободна.

Кристи хотелось объяснить ему, как он ошибается, но остаток здравого смысла остановил ее. Да, он хочет ее, и один только бог ведает, как хочет его она! В тот момент, когда Доминик поцеловал ее, она осознала, как страдает и тоскует по нему.

Восемь лет, в течение которых она твердила себе, что окончательно выбросила его из сердца, были потрачены зря. Кристи поняла окончательно, что любит этого человека, но уже не влюбленностью подростка, а любовью зрелой женщины.

Кристи почувствовала: еще минута, и она зайдется в припадке истерического смеха.

— Я отвезу тебя домой, — еле слышно сказал Доминик.

Безучастно повинуясь ему, она двинулась к входной двери. Ее губы все еще горели от его поцелуя, а тело изнывало от пробужденного к жизни желания.

Какая злая шутка судьбы! Кристи уже готова была посмеяться над уверенностью Доминика в том, что Дэвид — ее любовник. Что ж, подумала она, чем дольше он будет так считать, тем дольше она останется в безопасности. Если Доминик узнает, что ни один мужчина до сих пор не прикасался к ней и не пробуждал в ней этого дьявольского томления, — она пропала! Пропала потому, что тогда он просто возьмет ее, повинуясь собственному желанию, и она не сможет даже сопротивляться.

В юности она упивалась мечтой о том, что будет принадлежать ему. Но тогда ей казалось, что любовь всегда взаимна!

Теперь, став взрослой, Кристи больше знала о жизни. Доминик не произнес ни слова о любви к ней, и он не должен узнать, что составляет весь смысл ее жизни, тогда как она для него — всего лишь желанная женщина.

Доминик вел машину в полном молчании и остановился у самого крыльца, чтобы ей было удобно дойти до двери. Он собирался последовать за ней, но Кристи остановила его.

— Незачем идти со мной!

И он послушно вернулся к автомобилю, оставив девушку один на один с отцом, озадаченным столь ранним возвращением любимой дочери.

Поднявшись наверх и столкнувшись там с матерью, Кристи обрадовалась тому, что могла объяснить свою бледность и взвинченность аварией. Не рассказывать же родителям, что причина ее состояния в том, что, вернувшись к событиям восьмилетней давности, она открыла в себе любовь к Доминику.

Почувствовав, что ее дочь расстроена и с трудом держит себя в руках, Берта сочла за лучшее не задавать лишних вопросов, заметив, что Кристи, наверное, просто не выспалась.

— Но тогда тебе, а не мне полагается плохо чувствовать себя, — со слабой улыбкой возразила Кристи.

— Не знаю. Отец сказал, что Доминик показался ему очень обеспокоенным твоим самочувствием. Вообще-то, я ожидала, что ты вернешься домой совершенно разбитая и вся в синяках.

Синяки действительно были, но только там, глубоко внутри, в душе, печально подумала Кристи.

— Почему Доминик не зашел в дом? Он ведь знает, что мы всегда ему рады.

— Леди Энтони пригласила его на ужин. — Это была правда, только поначалу он отказался.

— Вероятно, она сделала это по настоянию своей крестницы. Доминик на редкость привлекательный мужчина. — Берта помолчала, словно ожидая возражений со стороны дочери, но та была не настолько искусной лгуньей, чтобы отрицать очевидное.