Ночь получилась приятной, две рабыни ублажали их до самого рассвета, причем девушки явно были обучены этому занятию, Владимир остался доволен.

– Где ты их взял?

Торкиль пожал плечами:

– Купил на невольничьем рынке. Они рады этому, лучше ласкать одного меня или моих друзей, как ты, которых не бывает слишком много, чем очень многих за плату.

– У них не бывает детей?

– Нет, они знают, как этого избегать.

Разумно, разумно…

Утром, выйдя из хижины, чтобы отлить, Владимир увидел, как одна из рабынь пытается одновременно отогнать большущую свинью и закрыть калитку. Это ей удалось бы, но калитка перекосилась, чтобы починить, требовалось всего лишь стукнуть лежавшим рядом обухом топора. Видно, это и собиралась сделать девушка, но не успела, пришлось бороться с настырной свиньей, решившей выбраться на волю во что бы то ни стало.

Рассмеявшись, Владимир подхватил топор и привел калитку в надлежащее состояние.

– Спасибо, – поблагодарила девушка и, подхватив большую бадью, поспешила к следующему загону.

Князь попытался вспомнить, она ли была так ласкова во тьме, но, прикинув объемы фигуры, решил, что не она. А жаль…

– Эй, мужчина должен держать в руках меч, весло, кружку с добрым пивом или бедра красивой женщины. Работу в поле и по дому оставь рабам. – Недоуменно вскинутая бровь Торкиля лучше всяких слов показала Владимиру отношение нового родственника к ситуации. Князь отбросил топор в сторону.

– Это не она была с нами ночью?

– Нет, конечно. Эта неумелая и строптивая. А еще она сумасшедшая. Но если ты ее хочешь…

– Хочу. Люблю строптивых.

– Ладно. Пойдем в дом.

Дядя не поинтересовался, где и как ночевал племянник. Зато поинтересовался Харальд:

– Вольдемар, Торкиль привел к тебе рабынь?

– Да, он дал своих.

– Двух на двоих сильных мужчин? Или ты так устал за время пути, что хватило только их? Торкиль, возьми еще пару, жена в Новгороде не должна мешать мужчине в моем доме развлекаться.

Только к вечеру у Владимира появилась возможность задать Добрыне интересовавший его вопрос:

– Ты сказал, что мы переживем зиму. А потом куда?

– Не знаю. Сейчас главное – выжить здесь.

– Мы можем не выжить?

– Конечно, особенно если ты будешь задавать глупые вопросы.

– Но ты же брат их главаря?

– Владимир, в этом мире кровное братство может значить куда меньше, чем сознательное. Большинству из них некуда деваться, кроме как служить Харальду или его соседям. Вернутся в родные места и будут казнены.

– За что?

Добрыня пожал плечами:

– Кто за что, у каждого свое.

– Так здесь преступники?

Дядя внимательно посмотрел на племянника:

– Ты считаешь себя преступником из-за убийства Рогволода?

Владимир опустил голову:

– Да. Рогволод не сделал мне ничего плохого и был гостеприимен. Он не заслуживал быть убитым.

– Если ты скажешь это здесь, то в твою сторону будут плевать с презрением. Рогволод допустил несколько ошибок. Он был слишком самоуверен и надеялся на своего будущего зятя. Полоцкий князь не выставил даже приличную охрану, не говоря уж о том, что сам не оказал никакого сопротивления.

– Он был ранен, а выставлять охрану против меня нелепо, я же брат Ярополка.

– Ты глупец, если думаешь так! Разве можно доверять брату?

– А кому тогда можно? – окончательно растерялся Владимир.

– Только тому, кому выгоден союз с тобой, и только пока он выгоден! Если ты этого не поймешь, то лучше бы оставаться в опочивальне у Алохии и не мечтать о киевском престоле.

Владимир хотел сказать, что он и не мечтает, но не рискнул возражать, дядя был слишком яростен.

Добрыня смягчил тон:

– Я не знаю, сумеем ли мы вернуться, но пока ты здесь, постарайся научиться как можно большему, то, что умеют варяги, может пригодиться кому угодно.

– Владеть мечом?

– Не только. Скорее брать от жизни то, что хочешь взять. Жизнь короткая штука, если упустишь время, другого может не оказаться.

Ночью к нему пришла та самая девушка.

– Как тебя зовут?

– Торви. Но я не сплю с мужчинами.

– Зачем тогда пришла?

– Ты другой. Помоги мне бежать.

– Что?! Куда здесь можно бежать, вокруг же море?

– Не море – большое озеро. Но это не важно. Я христианка, а здесь есть монастырь. Помоги мне бежать туда?

Владимир слышал о христианах, крещеной была его бабка княгиня Ольга, рядом с ней всегда вились старухи-приживалки, которые только и знали бормотать свои молитвы, сложив кисти рук, узловатые от прожитых лет. Они шамкали беззубыми ртами и смотрели на него с ненавистью, шипя: «Язычник!»

– Разве христианки бывают молодыми и красивыми? – рассмеялся князь.

– Тсс! – приложила палец к его губам Торви.

– Ну, хорошо, мы что-нибудь придумаем. Но чтобы не заподозрили, ты все же должна спать со мной. Иначе мне будет трудно объяснить…

Он и сам не знал, что именно объяснить, но понимал, что в надежде получить помощь, она будет сговорчивей. Почему-то не хотелось насиловать эту девушку, напротив, хотелось, чтобы она была покладистой. Делая внушение, Владимир стянул с нее рубаху и привлек к себе на ложе. Рука ловко нырнула в нужное место и…

– Ты беременна?!

– Тсс! Да, – зашептала на ухо Торви. – Ты можешь взять меня столько раз, сколько пожелаешь, но никому не говори о моей беременности и помоги бежать.

Желание брать ее пропало. Владимир отстранился, он ожидал получить девственницу, а христианка оказалась ушлой женщиной.

– Куда ты собираешься бежать?

– Я же сказала – в монастырь. Там мне помогут. Я не хочу, чтобы мой ребенок родился рабом!

– Эй, о чем это вы шепчетесь? Идите лучше к нам, вместе будет веселей, – позвал из-за тонкой дощатой стенки Торкиль.

Торви с ужасом и мольбой уставилась на Владимира. Тот усмехнулся:

– Нам и вдвоем хорошо, верно, Торви?

Юная женщина что-то проворковала и решительно уселась на князя верхом. Он блаженствовал и без умелых рабынь Торкиля. Торви умела не меньше и сама получала удовольствие от их близости, несмотря на осторожность из-за большого уже плода.

Возможно, из-за этого Торви вдруг перестала просить о побеге, ублажая Владимира несколько ночей подряд.

Но без конца это продолжаться не могло, ее живот рос, и скоро это стало бы заметно женщинам, с которыми она вместе работала, ела, мылась… Все знали, что Торви не спала с мужчинами, сразу возник бы вопрос: чей ребенок. Об этом жестко спросил и Владимир.