Расплатившись с водителем, он вышел из автомобиля и подошелк ограде. Кругом было тихо и спокойно. Но его появление уже заметили. Справавращалось дуло телекамеры, следившей за появлением чужого у ворот ограды. Онпозвонил, и почти мгновенно из приемника, установленного на ограде, раздалсяголос незнакомца, который первым поднимал трубку в доме Капустина.

— Что нужно? — спросил он почти грубо.

— Открой ворота и не возникай, — посоветовал ему Дронго.Блатной жаргон давался ему с трудом, но другого выхода в данном случае не было.

— Ах, это ты, можешь заходить. Мне о тебе говорили.

Раздался щелчок, и замок автоматически отворил ворота виллы.Дронго прошел в сад, где его уже ждал высокий молодой парень. Последовалаобычная процедура обыска. Ничего не найдя, парень удовлетворенно кивнул головойи показал в сторону дома. Камера по-прежнему следила за пришельцем. Дронго,стараясь не проявлять нетерпения, открыл тяжелую, массивную дверь. Здесь егождал тот самый незнакомец, с которым он беседовал по телефону и который открылему дверь.

— Как добрался, миллионер? — весело спросил незнакомец. Емубыло лет тридцать пять. Он был светловолосый, голубоглазый, с тонкими прямымичертами лица. С таким лицом можно было смело претендовать на главныеположительные роли в голливудских фильмах. Впечатление портила лишь улыбка —она была какая-то гадкая и глумливая одновременно, словно меняющая красивоелицо и превращающая его в паяца.

— Ничего. Ты, видимо, все время на паперти побираешься,подаяниями живешь, если двести долларов для тебя большие деньги.

Вопреки ожиданиям, незнакомец не обиделся, только чутьусмехнулся. Он повернулся к Дронго спиной и пошел в большую гостиную. Дронговошел следом. В большой, прекрасно обставленной гостиной, на кожаном диване, вокружении роскошных цветов сидел сам Капустин. Тюрьмы и лагеря изряднопотрепали его облик, у него было морщинистое лицо, смятый подбородок, редкиекоричневато-седоватые волосы. Только глаза сохранили прежний задор и какую-товолчью настороженность.

— Здравствуй, — сказал хозяин дома, — ну проходи, садись.Посмотрим, какие новости ты нам привез с родной земли.

Руки гостю он не подал. Дронго сел в глубокое креслонапротив дивана. «Из этого кресла не сразу и поднимешься в случаенеобходимости», — подумал вдруг Дронго. Рядом справа, в другое, болееприспособленное для быстрого реагирования кресло сел приведший его в гостинуюголубоглазый красавчик.

— Там все нормально, — спокойно начал Дронго, — все живы,здоровы. Привет посылают.

— Это я по твоему виду понял. А кто посылает, кому я нуженстал так срочно, что решили тебя, такого гладкого, послать? И денег непожалели.

— Рафаэль Мамедович просил передать вам привет.

— Понятно. Ты такой же Крылов, как я китаец. А что нужно отменя твоему шефу? Иногда в газетах читаю — дела у него прекрасно идут. Весь мирпишет, какой он талантливый. Зачем ему с нами, с быдлом, связываться?

— Этого я не знаю. Он хочет просто договориться о совместнойработе здесь у вас, в Америке.

— А что за работа? — насторожился Капустин.

— Точно не знаю. Важно ваше согласие. Просто ему сталоизвестно, что кто-то из переехавших начал «стучать».

— Это мы знаем. Если его интересует, могу продать, кто сталсукой, — быстро сказал Зверь, — можете его хоть повесить вниз головой, меня этоне касается. Не нужно было лезть американцам в задницу.

— Вы говорите о Соколе? — очень спокойно уточнил Дронго.

— Смотри, какая у вас информация, — изумился Зверь, — хорошоработаете, ребята, сумели наладить получение такой информации. Ну, если вы всезнаете — тогда что вам от меня нужно?

— Все знать мы не можем, — впервые возразил хозяинупришедший гость, — но некоторые вещи мы знаем. Сведения о том, что Сокол началработать на ФБР, мы получили несколько месяцев назад. Но это нас не колышет, —он иногда вставлял какие-то жаргонные словечки для убедительности, — мыполучили и другие сведения. Кто-то из приехавших начал снова работать напрежних хозяев, пытаясь наладить контакты с посольством в Вашингтоне. —Капустин чуть нахмурился. Ему явно не понравилось это сообщение. Правда, нельзябыло понять, отчего он нервничает. Или ему был неприятен факт такого поступка,или он злился оттого, что кому-то стало известно о его собственных контактах спосольством.

— Вы, кажется, знаете больше всех, — в его голосе впервыепрозвучала угроза, — никогда не думал, что в Москве живут такие знающие ребята.Если у вас такие связи — то и работайте сами. Зачем мы вам нужны?

— Мы хотим наладить совместный бизнес в странах СНГ, Россиии США. И, кроме того, нам нужны счета в американских банках. Чистые счета, —подчеркнул Дронго.

— Вот с этого и нужно было начинать, — угрюмое лицоКапустина прояснилось. Теперь он все понимал. Приезжающие иностранцы не моглиоткрывать в Америке счета на крупные суммы. По американским законам иностранцыне могли ввозить более десяти тысяч долларов наличными, и это обязательствоотражалось в таможенной декларации. Для подобных сделок формально нужны былиработающие в стране и уже получившие вид на жительство. Конечно, можно былооткрыть счет с менее крупной суммой — для этого достаточно было тысячи илиполутора тысяч долларов. Но перевод денег все равно контролировался банками, алюди типа Капустина или Багирова привыкли иметь дело с наличными долларами.

— Значит, и мы можем иногда пригодиться, — хозяин дома несводил глаз с пришедшего гостя, — а почему он не позвонил мне?

— Он не будет звонить, — твердо ответил Дронго, — и не будетговорить ни на какие темы. Все телефоны прослушиваются. И, кроме того, кто-тоиз переехавших хочет заработать очки перед бывшей властью. И нам это ни к чему.Счета могут вполне накрыться.

— Интересно ты говоришь. А кто, по-вашему, может быть такойсукой? Я всех переехавших за последние несколько лет, кажется, наперечет могуназвать.

— Мы не знаем. Поэтому меня и прислали. И никаких звонков потелефону не будет. Все разговоры через меня, — твердо заявил Дронго. Это былсамый главный момент в его «экспедиции».

— Сколько ребят приехали за последний год? — спросил Зверь усвоего голубоглазого помощника.

— Из ваших шестеро, — напомнил тот.

Дронго насторожился. Впервые прозвучала эта цифра — шесть.

— А до этого сколько приехало, Валек?

— Четверо. И два года назад еще трое. Итого тринадцать.

— Неприятная цифра, — криво улыбнулся Зверь, — значит,кто-то из них решил в двойные игры поиграть.

— Нам важно вычислить этого типа, чтобы знать объем информации,который он сообщим в ФСБ, — подчеркнул Дронго.