Он все это время возился с замком? О май гад! Рюкзак до сих пор валялся рядом с дверью. Я вставила в замок указанный ключ. Повернула один раз и другой раз. В одну сторону и в другую. Дверь не поддавалась ни так, ни сяк.

— Что за фигня такая?! — уже разозлилась я.

— Чё, не получается?

Он забрал у меня ключи, вставил в замочную скважину и вытащил свой, последней модели, айфон. Вызвал какой-то номер. Оказалось — хозяйки. После нескольких "ага", сопровождаемых поворотом ключа и нажатием ручки, дверь спокойно открылась. Кузьма поблагодарил Дуню и хотел взять рюкзак, но я уже внесла его внутрь дома.

На этаже имелась крохотная кухонька, обеденный стол со стульями, ванная комнатка и дверь в спальню, в которой уместились две односпальные кровати — на ближнюю я и опустила рюкзак. И только тогда увидела еще и двуспальную за тонкой деревянной перегородкой.

— Хочешь поменяться со мной этажом? Мне плевать, где спать.

— Да нет…

Кузьма стоял на пороге спальни, а я у самой кровати. Воздух между нами, да и на всем этаже, накалился, как в бане при ста градусах.

— Тогда иди вниз. Там кондиционер работает. А здесь я включу, когда вернёмся с моря. Я тоже переоденусь и спущусь за тобой.

Я кивнула и поспешила вон. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Нам с ним вообще на одной плоскости лучше не пересекаться. Мне и с кондиционером тяжело дышать под его взглядом: он явно думает больше, чем говорит мне. Этот Кузьма — вулкан замедленного действия. Он очень странный тип, но хорошо притворяется хорошим.

Я проверила замок на двери одной нижней спальни и второй тоже — ключей не было и задвижек тоже. Пришлось бежать с купальником в туалет. Так, на всякий случай. Но оделась я раньше, чем пришел Кузьма. Он был занят важным делом — проверял сад и вернулся с помидором. Огромным и видимо сочным.

— Апперитивчик "Кровавая Мэри", — сказал он со смехом, протягивая мне помидор. — Я полил огород, чтобы в темноте ничего не потоптать. Пробуй, чего ждешь?

Наверное, чтобы он отвернулся. Без ножа красиво откусить от огромного помидора не получится. Но он продолжал смотреть на меня в упор. Точно ждал, когда по подбородку у меня потечет сок, ведь слишком проворно поймал пальцем красную каплю.

— Знаешь, о чем я сейчас думаю? — протянул Кузьма, не убирая от моего лица горячей руки. — Была бы с нами Таська, она бы меня давно пробила, а ты терпишь…

— Что я терплю?

Я смотрела ему прямо в прищуренные глаза, на которые падала тень от застрявших на лбу спортивных солнцезащитных очков с зеркальными желтоватыми стёклами.

— Меня и мою дурь с этим домом.

— Нормальный дом, — сказала я, игнорируя часть про дурь.

— Это даже не трехзвездочный отель…

— Но это лучше моей дачи. И это Хорватия. И тут есть море. И вкусные помидоры…

Я отвернулась, спасаясь от его руки, надеясь доесть помидор без помощи Кузьмы. Пришлось все же нагнуться вперед, чтобы не закапать помидорным соком майку, которую я надела поверх купальника.

— На, — Кузьма протянул мне бумажное полотенце, взятое на кухне. — Хрюша…

Я вытерлась и бросила его в мусорное ведро. Кузьма продолжал изучать мое лицо, потом спустился взглядом ниже, и я почувствовала, как задрожали не скрытые юбкой колени.

— Даш, ты каким-нибудь спортом занимаешься?

Ну вот, мне почти что прямым текстом заявили, что я толстая. Ну да, не модель в сорок килограммов. Но у меня просто кость широкая.

— Спортивной ходьбой. Я почти не пользуюсь наземным транспортом, — выдала я как можно спокойнее. Пусть не думает, что обидел меня.

— У тебя ноги выглядят сильными. Хочешь со мной побегать?

— Я не смогу, — малость прибалдела я от неожиданного предложения.

— Почему это сразу не сможешь? Или велосипед, как договаривались, взять?

— Я думала, ты оставляешь меня на пляже…

— Я вообще-то собираюсь быть на пляже с тобой. Днем. Бегать я буду утром, пока нет пекла. А вечером надеюсь плавать. Чего так смотришь? Таське я бы не предложил присоединиться к моим тренировкам. Она хиляк. А с тобой можно договориться.

— Я тоже хиляк. Просто привыкла на работе по десять часов на ногах стоять.

— А кем ты работаешь?

— А ты разве не знаешь?

— Даш, я ничего о тебе не знаю. Я сестру не расспрашивал. Но можешь не отвечать, если не хочешь.

Если тебе стыдно, да? Ты так хотел сказать изначально?

— А что скрывать? Продавец-консультант в отделе посуды.

Я не стала добавлять — и постельного белья. Еще подумает лишнее.

— Ну, пойдем, что ли? Я нашел наверху пляжные полотенца. Бросил их на улице в кресло. Где твои очки?

— Солнце почти зашло.

— Ты права, — Кузьма бросил свои очки на стол. — Нацепил по-привычке. Пошли, а то будем искать море в темноте на ощупь.

Мы уже увидели море сверху. Оно через дорогу. Не заблудимся.

— Даш, сейчас я научу тебя переходить дорогу между двумя слепыми поворотами, — выдал Кузьма, схватив меня за руку.

Мы стояли на том самом месте горного серпантина, где всего час назад благополучно съехали к дому Дуни. Внутри все похолодело от прикосновения горячей руки, хотя плечи до этого уже успели задымиться от знойного воздуха. Сколько там на градуснике? По меньшей мере градусов тридцать… Ни дуновения с моря, а уже вечер. Восемь часов почти. Или это я просто ничего не чувствую подле Кузьмы, кроме… страха? Нет, чего-то другого, но тоже холодящего душу…

Что же в нем такого притягательного? На нем сейчас мятая футболка и шорты по колено. Красные! Ну какой нормальный парень купит себе красные шорты? Тот, кто хочет, чтобы на него обратили внимание… Нормальные парни и машины белого цвета не покупают. Только выпендрежники! Как… как Кузьма Тихонов! Но руки я все равно не вырвала.

Вокруг горы, уже посиневшие до почти черного цвета.

О близости моря ничего не говорит. Абсолютно ничего. Убери шум дороги и вообще почувствуешь себя Робинзоном Крузо на безлюдном острове. Но дорога шумит. Всего две полосы, только скорость машин я прекрасно помню. Это ужас! Пока она пустая, но шум все нарастает и нарастает, как гул в ракушке, приложенной к уху.

— На старт, внимание, марш!

Кузьма с такой силой дернул меня за руку, что, кажется, оторвал от земли обе ноги. Не могла же я сама побежать через дорогу!

— Вот и все! — с той же дурацкой улыбкой, что и отдавал приказ, выдал Кузьма, пока я растирала ногу, поцарапанную колючей травой, росшей на обочине.

За спиной пронеслись машины. Одна за другой. Еще секунда, и от нас бы ничего не осталось.