Коллин знал, что Джастин сейчас днюет и ночует в своем кабинете. Как только пришло известие о смерти Квентина Деверелла, по Уолл-стрит мгновенно поползли слухи о возможном крахе компании. Джастин прилагал титанические усилия, чтобы эти слухи опровергнуть, хотя они тут же привели к резкому падению цен на нефть. Коллину, конечно, тоже следовало сидеть в офисе, трудиться вместе с братом не покладая рук, пытаться спасти дело, которое стоило отцу всей его жизни. И все же ему так и не удалось пересилить себя.

После возвращения из Венесуэлы он и близко не подходил к офису компании, продолжая все глубже погружаться в пучину горя и пытаясь забыться любыми доступными ему способами. Фехтовал. С сумасшедшей скоростью гонял на своем «феррари». Менял каждую ночь женщин, не запоминая их и даже попросту не зная о них ничего, кроме того, что они чертовски хороши. Слишком много пил и слишком мало спал.

Предчувствуя, что все это может кончиться весьма печально, Коллин стал опасаться, что утратил способность управлять собой.

– Тебе не кажется, что пора покончить с глупостями и приступить наконец к исполнению долга по отношению к компании?

Джастин стоял в гостиной своей ультрасовременной квартиры, которую он арендовал в Башне Трампа,[6]и смотрел, как Коллин у бара выцеживает в бокал последние капли из бутылки с виски. Это была их первая встреча после похорон. Рассеянно оглядывая комнату с ее абстрактными картинами и мертвящей обстановкой, в которой преобладали бронзовый и черный цвета, Коллин уже сожалел о том, что пришел сюда.

– Долг… по отношению… к компании, – медленно повторил он, делая ударение на каждом слове, и с таким выражением, точно ему на язык попало что-то горькое.

– Отец хотел, чтобы мы вместе управляли компанией. – Теперь Джастин смотрел в пол.

– Похоже, ты был бы рад управлять маленькой папиной нефтяной империей самостоятельно, – язвительно проронил Коллин, роясь в баре в поисках виски.

– Это так, – признался Джастин. – Мне всегда казалось, что я лучше тебя гожусь на роль главы совета директоров.

– Ну по крайней мере хоть в чем-то мы достигли согласия. – Коллин мрачно улыбнулся. – У тебя есть еще виски?

– Нет. И слава Богу. По-моему, с тебя хватит. – В голосе Джастина зазвучали сердитые нотки. – Коллин, мы в долгу перед отцом…

Брат перевел на него взгляд и усмехнулся.

– Забавно… Никогда не воспринимал тебя как человека с таким необыкновенно развитым чувством долга.

– А я никогда не воспринимал тебя как человека малодушного, – парировал Джастин.

Карие глаза Коллина гневно вспыхнули.

– Ты зарываешься, – угрожающе сказал он.

– Я? Почему же? – Джастин держался холодно и невозмутимо, как всегда. – Просто у меня такое чувство, что ты норовишь сбежать от своих обязанностей. Это не твой стиль, насколько мне известно.

– Прежде всего, мой младшенький братец, у меня есть обязанности перед самим собой, – огрызнулся Коллин.

– Судя по дошедшим до меня слухам, ты даже с ними справляешься не слишком успешно.

Коллин покачал головой:

– А ты на что рассчитывал? Незадолго до этой проклятой поездки в Каракас я разговаривал с матерью. Откровенно. О том, что не хочу разочаровывать папу и в то же время не испытываю желания трудиться в «Интерконтинентал ойл». Рассчитывал, как только он вернется, поговорить и с ним обо всем…

– Думаешь, мне легко было всю жизнь выносить это? – внезапно прервал его Джастин. Впервые мощная защитная броня треснула, и на волю вырвалось обуревавшее его чувство, которое, как подозревал Коллин, точило брата с самого детства. – Я всегда мог рассчитывать только на второе место – и в компании, и в сердце отца! Все мои усилия в его глазах ничего не стоили, ты всегда был для него первым…

– Неправда! – не выдержал Коллин.

– Нет, правда… Всегда было именно так, – упрямо повторил Джастин. – Ты родился первым, пусть всего на четыре с половиной минуты раньше. Тебя обучали и воспитывали с тем расчетом, что именно ты станешь преемником отца. Но больше всего меня обижало, что и любовь его была отдана прежде всего тебе! Чем более непослушным и дерзким ты был, тем больше восхищения у него вызывал. Именно склонность к риску делала тебя в его глазах более подходящим для роли главы «Интерконтинентал ойл». Как мне хотелось походить на тебя, научиться делать то, что давалось тебе естественно и просто, само собой!.. Но преодолеть врожденную осторожность оказалось невозможно. И еще мне все время страстно хотелось, чтобы отец отпустил тебя на все четыре стороны, к твоим чемпионатам по фехтованию, игорным столам и женщинам! Я из кожи вон лез, пытаясь показать ему, кто на самом деле единственный достойный продолжатель нашего дела, но… Впустую! Он не замечал или просто не придавал моим усилиям никакого значения. Мне пришлось отказаться от всего, кроме компании и того, что с ней связано, а ты в это время мотался по свету, живя в свое удовольствие! И ради чего я так вкалывал? Что получил взамен?

– Управление компанией. Именно этого ты всегда хотел, – угрюмо ответил Коллин.

– Только потому, что тебя, видишь ли, не устраивает эта роль! – Джастин встряхнул свой бокал, заставив кружиться по дну полурастаявшие кубики льда. – Такова была воля отца…

– …такова была воля отца, да, но мы в состоянии принимать и собственные решения, – закончил за него Коллин. – Ладно. Пусть пока все идет как идет.

– А дальше? – спросил Джастин.

Коллин нахмурился.

– Это я и сам хотел бы знать.

* * *

Коллина удивил не столько взрыв возмущения, который позволил себе Джастин, сколько то, что брату удавалось так долго сдерживаться. Возвращаясь поздно вечером в Морской Утес, он с удивлением обнаружил, что заметно успокоился, хотя никак не мог перестать думать о словах Джастина. То, что брата возмущает его поведение, он чувствовал всегда, но ему даже в голову не приходило, что Джастин хотел бы походить на него. Коллин был убежден, что брат считает его поведение недостойным, а самого Коллина – безответственным и непредсказуемым. Отец, казалось, оценивал его примерно так же. И вдруг выясняется, что оба они, каждый на свой лад, восхищались им. Джастин завидовал его способности брать от жизни все, что можно, даже если это сопряжено с риском. И отец, выходит, тоже ценил именно эту черту его характера, считая полезной с точки зрения дела.

«Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое», – уныло думал Коллин.

«Мы оба должны были участвовать в деле его жизни, – безрадостно засмеявшись, сказал сегодня Джастин. – Однако по-настоящему папу волновало одно. Чтобы ты, его любимчик, не умудрился так или иначе отвертеться. Он готов был пойти на все, лишь бы намертво приковать тебя к «Интерконтинентал ойл». Ты когда-нибудь отдавал себе в этом отчет? Твои увлечения – фехтование, казино и прочее – чертовски беспокоили отца прежде всего потому, что могли нарушить его планы. Господи, да при одной мысли обо всем этом меня просто тошнит!»