Двоюродная. Товарищ Нагибин, вы умом тронулись?

Товарищ?

— Тамбовский волк тебе товарищ! — заорал я на девушку, — Где я, блядь? Город? Год? И самое главное — какое у меня положение в местной иерархии и ранг?

Девушка в страхе выпучила глаза:

— Ты странно ухаживаешь, Саша... Ухаживаешь, как капиталист.

— Отвечай! — взмолился я.

— Ну что же, давай поиграем, раз ты хочешь, — ответила девушка, — Но ты правда ведешь себя странно, Саша... Но давай. Чего уж там. Год сейчас — 2022. Город — Москва. Столица СССР. А ты Нагибин, внук революционера Нагибина. И глава нашей университетской комсомольской ячейки. А я твой зам по политической работе, между прочим. А еще ты мой двоюродный братик. А ранг у тебя показывают твои комсомольские часы!

— Комсомольские... Что?

Я быстро оглядел себя. На мне был старомодный синий костюм и черные ботинки, а галстук на мне был красным...

Комсомольские часы обнаружились у меня на руке. Огромная штуковина, украшенная значком серпа и молота. Монохромное изображение на экране часов свидетельствовало, что ранг у меня третий...

— Я что, пионер?

— Мы комсомольцы, — гордо ответствовала девушка, — Но ведешь ты себя, Саша, и правда, как пионер. Ты пьяный что ли?

Барышня осторожно приблизилась ко мне, потом обхватила своими ручками мою шею, потом полезла целоваться...

Но я решительно оттолкнул красотку.

— Значит так... Тебя как зовут?

— Саш, хватит уже! Не смешно!

— Как. Тебя. Зовут. Простой вопрос.

— Я Олеся, — соизволила ответить девушка.

— Послушай меня, Олеся. Внимательно послушай. Говорю один раз. Ты — никакая не моя сестра. Ты агент КГБ, подосланный ко мне с непонятными целями. А то и вообще какая-нибудь тайная богиня...

— Богиня? — Олеся мило хихикнула, — Ох, Саша... Спасибо, конечно. Но богов не существует. Это в первом классе проходят. Так что попрошу мне больше не делать таких капиталистических комплиментов! Мы с тобой все же комсомольцы. И партократы!

— Партократы?

— Партократы! — девушка ткнула руки в боки, — Маги, объединенные в партию и направляющие рабочих, крестьян и интеллигентов в нашем строительстве коммунизма!

— Хватит, — с мольбой выдохнул я, — Хватит. Просто замолчи. И отстань. Окей?

— Саша, не окейкай! — возмутилась девушка, — «Окей» — это американское слово. Так говорят только ублюдки-стиляги, продавшиеся поганым капиталистическим...

Но я уже не слушал.

Я просто выскочил из университетской аудитории, громко хлопнув дверью и оставив Олесю в гордом одиночестве.

Я бегом бросился по коридорам, на улицу, скорее на улицу!

Мне не хватало воздуха...

Неужели Солнце и правда породило портал и просто выкинуло меня в параллельную реальность? Значит, Солнце может управлять такими вещами? В общем-то логично. Не зря же ему испокон веков поклоняются, как центру Вселенной...

Или может бытие просто решило, что я хорошо справился со своей миссией спасения мира, и теперь предлагает мне все повторить в другом варианте реальности?

Это все, конечно, прикольно, вот только я на такое не подписывался...

Я выскочил на улицу, уже в вестибюле университета сбив с ног какого-то дружинника с красной повязкой на руке.

Я жадно вдохнул свежий воздух, а потом застыл от ужаса...

О, нет.

Только не это.

На Московских улицах было полно народа. Я видел рабочий люд в гимнастерках, милиционеров в синих фуражках, студенток, спешивших на пары, партийных в костюмах, а еще автомобили, дома...

А еще возвышавшийся над городом памятник — огромный, в километр высотой.

Над Москвой нависал громадный мужик, лысый и державший в руках циклопический кукурузный початок. Лысина гиганта блестела на солнце, сделанный из серебристого металла правитель улыбался.

Рядом с его головой парили дирижабли, несшие лозунги — огромные красные полотнища, испещренные белыми буквами.

ТОВАРИЩ ХРУЩЁВ — ВЕЧНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ СССР.

ЗАВЕРШИМ ПЯТИЛЕТКУ В ДВА ГОДА.

УТРОИМ ПРОИЗВОДСТВО ТРИКОИНОВ.

ДОГНАТЬ И ПЕРЕГНАТЬ АМЕРИКУ! МАГИ, КАЧАЙТЕ ВАШИ РАНГИ!

КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТОКРАТИЯ — ДРУГ РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯН.

Я глазам своим не верил.

Это сон, просто кошмарный сон. Предсмертная галлюцинация...

Но, сука, яркая.

— Товарищ...

Я завертел головой, но рядом со мной никого не было.

— Товарищ... — повторил картавый голос, — Не надо крутить головой. Я внутри вас. Боюсь, что в загробном мире наши души соединились. Я — Владимир Ильич Ленин, запретный революционер... Товарищ, послушайте! Коммунизм в этом мире был построен неправильно. Оппортунисты захватили власть...

— Нахуй, — прорычал я, — Просто нахуй.

— Товарищ, я тоже умею ругаться матом. Но это неконструктивно...

Однако мне было плевать. Я бросился к ближайшему фонарю и стал биться об него головой.

Тук! Еще тук!

— Ильич, уходи, — потребовал я.

Моими действиями уже заинтересовался милиционер, а из университета тем временем вышла моя сестрица Олеся. Девушка озиралась, явно искала меня...

Так не пойдет. Надо сваливать. Срочно!

Я бросился через улицу, потом увидел вывеску «Пельменная»...

То, что нужно!

Я толкнул застекленную дверь и оказался в прокуренном большом зале.

Столики тут были только стоячими, зал был полон работяг, за прилавком расположилась жирная продавщица в белом колпаке...

Но меня все устраивало.

— Товарищ, нам нужно поговорить, — Ильич внутри меня тем временем не унимался, — Вы, я надеюсь, понимаете, что построенная здесь система не имеет никакого отношения к реальному коммунизму. Мы с вами должны исправить ошибки, мы должны свергнуть Хрущева — этого мага-оппортуниста, этого кукурузника. Мы должны вернуть наш СССР рабочим и крестьянам...

Я просто подошел к прилавку, растолкав очередь возле него.

— Э, куда прешь? — гаркнул на меня мужик в ватнике.

Я сунул ему под нос свои комсомольские часы.

— А, так ты партократ... — мужик сплюнул на пол, но отошёл от меня подальше.

Очередь расступилась передо мной. Связываться с одаренным никто не хотел.

— Пельменей, — потребовал я у продавщицы.

— То есть как пельменей? — возмутилась пельменная дева, сама похожая на большой пельмень, — А карточки? Карточки давай!

— Слушайте, я вообще-то партократ...

— А я кто? — продавщица смерила меня презрительным взглядом, — Работники пищепрома — все партократы.

Женщина гордо указала на значок с серпом и молотом на своей груди, которая была навскидку размера эдак двенадцатого...

— Давай карточку или проваливай!

Работяги забухтели, явно радуясь, что партократ оказался без карточек.

Я же зашарил по карманам моего костюма, но в них оказались только какие-то карандаши, еще пачка американских сигарет, пара трикоинов, спички, носовой платок...

— У партократов