были нарисованы огромные золотые Булановские гербы...

В голове у меня вдруг что-то щелкнуло. Будто кто-то переключил какой-то тумблер.

Желтое сияние усилилось, оно стало ослепительным, через миг мое тело полностью утонуло в волшебных сполохах, так что я больше ничего не видел...

— Саша!

— Пока, Таня. Не болей.

Всё вдруг изменилось за секунду.

Я теперь ощущал себя странно — как будто меня кто-то всасывает через трубочку для коктейля — я стал маленьким и подвижным, я куда-то стремительно летел, из своего тела в другое, новое...

— Что с тобой, лаовай? Эй!

Я увидел склонившееся надо мной лицо китайца.

Мне в ноздри ударил запах пряностей...

Я узрел потолок какой-то лавки, завешанный амулетами на нитках и пергаментами с иероглифами.

А еще я ощутил слабость. Невыносимую слабость и жалость к себе...

Я больше не был богом! Я променял свою божественность на жизнь!

Я чувствовал себя так, будто меня пересадили из феррари последней модели в древний Запорожец...

Больно. Тесно. Неприятно.

Мотор едва фурычит.

— НЕТ! — заорал где-то Петя.

— Да, — ответил я братцу, — Бывай, ихтиандр хуев.

И Петя исчез...

А я вскочил на ноги, ощущая невыносимую тошноту.

Я сейчас был явно где-то в Китае, в какой-то алхимической лавке...

Тут и правда воняло пряностями. Лавка была полуразвалившейся, я видел дырявую крышу, деревянные стены, а еще просыпанную куркуму вперемешку с каким-то костяным порошком на полу и трупы там же...

Трупы — явно работа Чена. Триада стоял тут же рядом, с пистолетом в руке.

Чен был в безупречном костюме, без единой пылинки, его раскосые глаза подозрительно пырились на меня.

Я с трудом подавил приступ рвоты. Я физически ощущал, как новое тело отторгает меня, как палец отторгает занозу...

Башка у меня кружилась, чакры горели.

— Туалет... — прохрипел я.

— Тут везде туалет, лаовай, — Чен ухмыльнулся, — Вон, можешь помочиться на труп той сучки. Я, конечно, знал, что ты слабак, Петр Нагибин. Но не настолько же, чтобы блевать от вида мертвецов...

Чен услужливо указал мне на мертвое тело какой-то застреленной выстрелом в голову китаянки, явно предлагая поссать на неё.

Но я не имел ни малейшего желания осквернять труп владелицы этой лавки. Хотя справить нужду мне и правда хотелось, а еще больше хотелось проблеваться...

Аркариус не предупреждал, что это заклятие переселения душ будет таким травматичным.

Я довольно грубо оттолкнул Чена, потом проковылял к стене, завешанной яркими коврами, и исторг из себя тугую струю блевотины.

— Не нравится наша кухня, лаовай? — Чен явно продолжал веселиться, — Так это с непривычки. Пройдет...

Закончив блевать, я отер рот, потом осмотрел себя — мое новое Петино тело было в каком-то ярком китайском халате, наверняка снятом с убитого культиватора.

На бедре у меня висела короткая сабля.

Но мне сейчас было не до неё, мне мучительно хотелось помочиться — похоже, что это тело переживало шок и для его облегчения пыталось избавиться от всего лишнего, и от содержимого желудка, и от содержимого мочевого пузыря тоже...

Я стащил с себя штаны...

Блин.

БЛИН! БЛИН! БЛИН!

Вот об этом я совсем забыл...

У Петиного тела между ног ничего не было. Вообще ничего, как у куклы Кена! Только уродливый шрам, оставленный Пете на память османским магом...

Мой брат был кастратом.

А значит, и я теперь стал им же.

Я задрал голову к потолку и взвыл не своим голосом, издав звериный крик.

— АРКАРИУС, УБЛЮДОК ПОГАНЫЙ!

Но это была ругань в пустоту. Заклятие душеобмена уже сработало, а другого у меня не было, это заклинание можно было использовать только раз в жизни. Я чувствовал это...

Я спас свою жизнь, но я обменял её на свое мужское достоинство!

— Петр... — даже Чен перепугался от моих криков.

— Молчать! — взревел я, рыдая, — Молчать! Пошёл вон, подонок! Снаружи меня подожди!

***

Петя вдруг пришёл в себя — на рассвете, на катере, в океане, среди каких-то каменных фьордов, ледяной соленый ветер ударил ему в лицо...

Петя ничего не понимал.

Как он сюда попал? Что происходит?

Он вдруг ощутил внутри себя МОЩЬ, столь сильную, что она просто рвала его изнутри...

Это сон? Или галлюцинация?

Он только что был с Ченом в алхимической лавке, в какой-то поганой деревушке возле Гуцзяо — Петя и Чен пришли туда в поисках ингредиентов для пилюль...

И вдруг все исчезло и изменилось.

Вроде Чен расстрелял всех алхимиков, а еще на пол просыпался какой-то порошок — вероятно, наркотический. Значит, Петя надышался им и теперь грезит наяву...

— Братик! — перед Петей метнулось лицо Тани, он узнал сестру.

Нос у Тани был сломан, её странный бурый балахон был залит кровью.

Но сестра вдруг отшатнулась в ужасе:

— Ты не Саша! Ты Петя!

— Я Петя... — признался Петя.

Все было слишком странно и непонятно.

Катер куда-то несся на бешеной скорости, вокруг плескались волны, а еще рядом на воде стояли огромные военные корабли...

— Купол! Купол развоплотился, госпожа! — заорал на корме катера какой-то чернобородый мужик с лютой рожей.

Таня схватила Петю за плечи, одна рука у девушки вся распухла и явно была сломана.

— Петя, держи купол! — заорала Таня с перекошенным от страха лицом.

— Купол? Какой купол...

Но Таня не ответила. Все происходило слишком быстро.

— Батя, спаси нас! — хриплым басом закричал чернобородый.

Он бросился к Тане и вцепился в неё.

— Чуйкин, пусти, это не Саша, это Петя...

Сверкнула красная вспышка.

Чернобородый и Таня исчезли.

А Петя остался на непонятном катере, теперь с ним здесь был только моряк, бородатое лицо которого Петя видел в застекленной рубке...

А через мгновение мир вокруг обратился в ад.

Полетели ракеты, сразу со всех сторон.

Громадный авианосец слева от Пети взорвался, на его палубе расцвела целая грядка ярких взрывов...

По воде пошли волны, огромные, как цунами. Петю тут же смыло в океан, он пытался было плыть и схватиться за катер, но тот уже перевернулся дном кверху...

Очередная ракета вошла в воду рядом с Петей, Петю швырнуло в воздух, пронесло метров десять, а потом снова бросило в волны.

Он тонул, он не умел плавать...

Погружаясь на дно, Петя видел огонь наверху — это пылали военные корабли на поверхности океана. Он слышал взрывы и глухие человеческие крики.

Темные ледяные воды душили и поглощали его...

А потом грянул голос, неизвестно откуда, но