Возможно, в Дарреле Джо увидел себя самого в дни борьбы за свободу. Какими бы ни были его побуждения, он стал опорой Даррела в преступной столице Юго-Запада.

Даррел один-единственный раз увидел искру гнева в глазах Джо, когда предложил оплатить его расходы. Ударив глиняной трубкой по каблуку, венгр покачал головой.

– Я буду помогать тебе защищать свободу, расправляться с грязными мерзавцами, которые ей вредят. Из-за них мне пришлось расстаться с любимым Будапештом. Теперь ты даешь мне возможность хоть как-то отомстить. Этого достаточно. Больше никогда не заводи разговор о деньгах.

«Пони из шахты» постепенно заполнялся мужчинами и женщинами в одинаковой одежде. Громогласный хохот, брань, сальные шутки.

– Чуть дальше по этой улице городской автовокзал, – объяснил Джо. – Водители приводят сюда своих кондукторш, перед тем как возвращаться домой, к женам.

Заметив высокого представительного мужчину с дорогой сумкой на плече, Даррел толкнул венгра в бок.

– А вот и он. Здесь этот парень бросается в глаза, словно голый член на свадьбе.

Подойдя к стойке, он угостил Дэвида Мейсона пивом. Прежде они никогда не встречались, но оба знали, что Спайк вряд ли подберет гнилое яблоко. Музыкальный автомат умолк, однако посетители стояли плечом к плечу, и сверхзвуковой «конкорд» мог бы незамеченным пролететь над самой улицей.

Мейсон порадовался тому, что взял напрокат дешевый «форд-эскорт». Его «порше» рисковал бы не только своей краской на стоянке перед пабом, где на низкой кирпичной ограде кучками сидели лоботрясы, преимущественно белые, ищущие неприятности и вообще готовые на все, чтобы развеять скуку.

– У нас есть два часа до половины девятого вечера, когда Сайминс отправится восвояси, – сказал Джо. – Он точен как часы. С минуты на минуту должен вернуться на так называемый «показательный суд». Затем домой. Вы увидите, как этот мерзавец обращается даже со своими людьми. И после этого, уверен, сегодня ночью уже не будете вести себя как изнеженные барышни.

– Он местный? – спросил Мейсон. – Я хочу сказать, он начинал свою преступную деятельность в Бристоле?

Досье, предоставленное Спайком, было крайне скудным.

Покачав головой, Джо снова раскурил трубку.

– Нет, не местный, – ответил он, – однако за те два года, что он здесь, успел отхватить солидный кусок рынка наркотиков.

У Даррела мелькнула мысль, что Джо растрачивает себя впустую, занимаясь кафе. Венгр обладал даром вынюхивать подробности – это умение сберегало Даррелу время и несколько раз вызволяло его из весьма щекотливых ситуаций. Сайминс, как сейчас рассказал Джо, почти всю свою молодость провел в Австралии, после того как его семья в середине пятидесятых уехала туда из Лондона. В конце шестидесятых, разбогатев на бурно растущем рынке наркотиков Сиднея, он стоил триста тысяч фунтов. Когда сиднейская полиция прижала наркоторговцев, Сайминс и ему подобные перебрались в Пакистан. Там он процветал до 1975 года, пока пакистанская полиция не обнаружила тонну конопли на борту принадлежащего ему судна.

Сайминс возвратился в Великобританию. Первая его попытка открыть «точку» на западе Лондона, в Айлуорте, окончилась разбитым в кровь носом – громил прислал уже обосновавшийся в этом районе торговец. Сайминс осторожно прощупал почву в других местах и в конце концов решил остановиться в Бристоле, где близкие родственники его подружки Дианы уже торговали наркотиками.

– Наш мистер Сайминс сперва действует медленно и осторожно, – объяснил Джо. – Он не повторяет ошибку многих своих коллег, которые стремительно врываются в чужую вотчину. Это самый быстрый путь на дно какого-нибудь пруда. Сайминс обосновался здесь со своей чернокожей сучкой и стал потихоньку вынюхивать, что к чему.

Джо объяснил, как поделили между собой Бристоль преступные группировки. Местное криминальное сообщество – провинциалы, косные по сравнению с лондонскими «коллегами»; банды крайне редко действуют за четкими границами давно устоявшихся владений. Сайминсу потребовалось время, чтобы отыскать свободную нишу. Глухой район Сент-Пол представляет собой лабиринт темных улочек, где белые проститутки, работая под началом чернокожих сутенеров, обслуживают непрерывный поток медленно ползущих вдоль тротуаров машин. Полиция в тщетной попытке пресечь торговлю наркотиками и телом превратила многие переулки в тупики. После чего чернокожие банды стали заманивать патрульные машины в эти ловушки и избивать полицейских. В результате появилась закрытая для полиции зона, территория чернокожих паханов, где не было места таким как Сайминс, несмотря на прекрасные возможности для наркоторговли, предлагаемые ежедневными кутежами, грандиозными попойками для всех желающих, у кого есть пятьдесят пенсов на бутылку «Гиннеса» или «Ред страйпа».

Вестбери-он-Трим представлял собой район зажиточного среднего класса, где было мало потенциальных наркоманов, зато по соседству находился Саутмид. Возведенный в тридцатые годы, чтобы расселить и снести трущобы в центре города, район был застроен исключительно домами из дешевого красного кирпича; Сайминсу это сулило хороший урожай. Вот только он опоздал на несколько лет: Саутмид крепко держало в руках одно местное семейство, и Ронни со своими тремя здоровенными сыновьями безжалостно расправлялся с посягавшими на его территорию.

– Этот район принадлежит Ронни, – сказал Джо. – Наркотики, вымогательство и томы. Без ведома Ронни и его мальчиков в Саутмиде пылинка не шелохнется.

– Что такое томы? – спросил Даррел.

– Проститутки.

– Для нашего Патрика ничего не осталось?

– В Саутмиде – ничего. Но в начале семьдесят шестого он сунулся в Ноул-Уэст. Примерно через месяц его с шумом выпроводило оттуда местное отделение «Ангелов ада», чей штаб располагается в соседнем Ноуле, в двух рядом стоящих домах, превращенных в один с помощью кувалды. В свое время это было сделано, чтобы установить слишком длинный бильярдный стол. Там устраивают пирушки с коноплей и снежком, не боясь рейдов управления по борьбе с наркотиками, и все благодаря прочным стальным дверям и камерам видеонаблюдения. Пара «ангелов» дежурит в штабе постоянно, но остальные готовы приехать по вызову в течение тридцати минут. Они раз и навсегда отбили у Сайминса охоту лезть в Ноул-Уэст.

– Я начинаю сочувствовать бедолаге, – заметил Мейсон.

– Ну, определенно, в упорстве ему не откажешь… Следующим стал Клифтон. Студенты из среднего класса, при деньгах. Потребителей достаточно, но чересчур много полиции. Клифтон особенно пришелся по душе Сайминсу, поскольку он сноб, а местные жители считают себя сливками Бристоля.

Сайминс остановился на Стоук-Бишопе, районе, расположенном среди утопающих в зелени зажиточных пригородов Бристоля. Там живут как купающиеся в роскоши нувориши, так и семьи среднего класса, с трудом сводящие концы с концами. Обитатели Стоук-Бишопа держатся замкнуто, что позволило Сайминсу не привлекать к себе лишнего внимания.

За три года до этого правительство лишило частных врачей права выписывать героин и кокаин всем, кроме неизлечимо больных. Прежде любой наркоман мог совершенно законным путем получать небольшие дозы. Как только лафа закончилась, стоимость наркотиков на улице в одночасье взлетела до небес. Обосновавшись в Стоук-Бишопе, Сайминс организовал серию дерзких ограблений аптек по всему Юго-Западу. В самом Бристоле он взял под свой контроль наркоторговлю во всех районах, кроме Кейншэма, Ноул-Уэста и Монпельера, где работали другие шайки, вроде компании Джо Лембо, который вскоре был арестован и получил пять лет тюрьмы.