Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…
— А у вас в руках — дело уже полковника госбезопасности Любого. Который, в сорок пятом году в Вене занимался мародерством и на этой почве — был завербован британской разведкой. В пятьдесят третьем году — товарищ Любый вместе с группой других товарищей, пособников Берии, были разоблачены как предатели. Военной коллегией Верховного суда Любый был приговорен к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение.
Липман постаралась держать себя в руках
— Для чего вы мне это показываете?
— Для того чтобы вы понимали, Ирина Генриховна — государство умеет исправлять свои ошибки…
…
— А вообще то я хотел поговорить с вами о «Белом Лебеде»…
Ирина вздрогнула.
«Белый лебедь» — так называлась спецколония в Пермском крае. Туда отправляли отбывать наказание только воров в законе и самых отмороженных из стремяг.
Там была бойня. Работать никто не работал — да и не заставлял никто, все понимали, что воры работать не будут. Прибывающих — встречал начальник колонии, всех зверски избивали. В качестве работы — зэки таскали бревно. Туда-сюда. Кто падал — тех избивали охранники.
Выйти можно было просто. Пойти к начальнику и сказать, что отказываешься от звания вора в законе. Тогда тебя покормят, больше не будут издеваться, статью, о бывшем воре, вставшем на путь исправления — пропечатают в лагерных газетах. После чего ссучившегося — если и не убьют, то опустят на самый низ лагерной иерархии.
Воры не сразу, но сообразили, чем это грозит, и на всесоюзной сходке было принято решение, что отказ от звания вора, сделанный в «Белом Лебеде», считается недействительным. Она была одним из инициаторов такого решения. Так — с…и обломались, но у них было и много других способов сделать человеку жизнь в клеточку.
И сейчас, Ирина испугалась. Хотя понятно, что женщину в мужскую колонию никто не затрюмит… а все-таки.
— Угрожаете, гражданин начальник?
— С чего вы взяли?
…
— Кстати, гражданин начальник… нехорошо.
— Я человек вольный.
— Я знаю.
Судья посмотрел куда-то вверх, на кроны берез. Скоро — они дадут листву…
— Вообще-то есть мнение «Белый Лебедь» закрыть
Ирина снова вздрогнула
— Мое мнение…
Вот это дела…
— И за что деловым людям такое послабление, гражданин начальник? — контролируя голос, спросила она.
— Вам? Да ни за что. Вы что-то читали про Фиделя Кастро?
Ирина припомнила… есть.
— Это… Куба, да?
— Она самая. Так вот — он как-то раз дал амнистию всем уголовникам. И переправил их в США, как врагов режима. Понимаете?
Ирина просекла мгновенно.
— То-то они там шороху дали…
— Не то слово. В Майами теперь опасно на улицу выйти.
Оба замолчали. Судья осмотрелся, потом вдруг встал, легко для своих лет присел на корточки, погладил первые зеленые ростки, пробивающиеся из-под земли
— Завтра пойдете в ОВИР[10], — сказал он в пустоту. Подадите документы на визу. Вам их сделают быстро. Полетите в США. Знаете, Брайтон-Бич?
— Слышала.
— Наведете там справки. Осмотритесь. Посмотрите, кто и чем дышит. Сколько человек там можно разместить… Потом вернетесь. Пустите слух. Мы сейчас начинаем новую программу выдворения. Болтуны всякие. Инвалиды пятого пункта[11]. Кто хочет с ними — не вопрос. Дела пересмотрим. Пусть берут на себя политическую статью и уматывают.
Ирина подумала — так-то Вору западло на себя политику брать. Но… или в «Белом Лебеде» подыхать, или в Америку. Разница есть.
— … Вместе с вами поедут и наши люди. Их не выявлять.
Ирина подумала — умны. Черти…
— Вам то это зачем? — искренне спросила она.
— Мне… видите ли, Ирина Генриховна… я не верю в исправление тюрьмой. Ни разу не видел исправившегося в тюрьме зэка. Одни сидят. Другие на вышках их охраняют. Из тюремной системы выходят люди или сломанные, или озлобленные. А мы — строим новое общество. По хорошему, Ирина Генриховна — всех ваших… воров в законе надо бы расстрелять. Так было бы правильно. Но только сейчас не сталинские времена. И вот я подумал — что делать? У вас по истории что в школе было?
— Не помню.
— Так вот, на заре Советской власти было такое интересное дополнение к Уголовному кодексу. Смертная казнь — была приравнена к высылке из страны. Это были равнозначные меры. Убрать человека из страны — было все равно, что убрать его из жизни.
— Никогда не слышала — поразилась Ирина
— Было, было. Расстрелять мы вас не можем. А вот убрать из советского общества — можем.
Ирина размышляла. Сотрудничать с властью — то еще западло. А вот в Америку уехать…
— Будете нам помогать по мере сил оттуда. За это — вашим здесь послабление будет. Ну и… пусть и в Нью-Йорке тоже нельзя будет на улицу выйти. Там ведь во всех зонах главная — администрация.
Что-то темное и опасное ворохнулось в душе Ирины… ах, так? Значит, и там администрация зэка жмет?
Ничего. Перекрасим зоны. Были красные — станут черные[12]…
Они еще не знают, кто такие русские воры в законе.
Но узнают!
— Сколько?
— Что — сколько?
— Сколько заплатите за услуги?
Судья покачал головой
— Как нехорошо, Ирина Генриховна. А то у вас денег нет. Я-то думал, вы согласитесь помочь собратьям сидящим…
— Ты меня в активистки не записывай, начальник. Бесплатно только активистки работают. Да и ту — кум колбасой подкармливает. И в кабинете на диванчике дерет… Деньги мне и правда не нужны. Две вещи нужны.
— Это какие?
— Первая — скажите, чтобы мне во Внешторгбанке рубли на доллары поменяли. Что я — с пустыми руками поеду?
— А второе?
— Второе? Когда вернусь, пусть меня твои псы через депутатский зал проведут, без досмотра. И сумки пусть без досмотра.
Судья моментально понял — Ирина сама поездку профинансирует.
— До машины не поднести?
— А что, пусть и поднесут. У вас вон какие пехлеваны здоровые. А я женщина слабая…
— Да, вы — слабая…