несколько раз и поинтересовалась моим самочувствием. Каких размеров должно быть сердце, чтобы так переживать по поводу и без?

Влад вышел из душа, переоделся и стал даже походить на человека. Мы сидели, курили, а Стаханов крутил ключи от забора. Спустя минут пятнадцать, нашу сосисочную вечеринку разбавила девушка Мишани – София. Высокая и стройная, с незаурядным умом и странно притягательной внешностью, хотя под типичные стандарты красота, она не подходла. Голос её не был высок, а напротив, но не груб. Нос с горбинкой и слегка вытянутый подбородок. Всё же, тут свою роль играла осанка, взгляд и манера общения.

– Так, начинаем загружать всю хуйню в машину – проинструктировал патлатый Влад.

– Подожди, а где Миша? – спросила Софи.

– Дуть с Геной пошёл.

ЖМИ, ЁКАРНЫЙ БАБАЙ!

Прошло какое-то время, растаманы вернулись. У меня с Геной произошёл небольшой конфликт на почве того, кто будет ехать спереди. Дошло до разборок по-мужски. Мы решили спор в честном бою. Камень. Ножницы. Бумага. Победитель ехал спереди. Всё или ничего. Победи или умри. На солнце блеснули наши десницы. Мы глядели друг другу в глаза. Ненависть и азарт пропитали наши тела. Три слова, решающие тяжелейший конфликт человечества. Камень. Ножницы. Бумага. Одной левой я одолел оппонента неожиданными ножницами. Надеясь взять меня хитростью, он поменял бумагу на камень. Однако, беспристрастные рефери в лице Софии, Михаила и Влада, быстро раскусили жулика и постановили мое полное и безоговорочное доминирование. Этот вкус сладкой, слегка кисловатой, как аскорбинка победы не проходил до конца нашей дороги.

И вновь дорога ощущалась под сидением. Выслушивая отборный, сочный и спелый мат от водителя, он складывался в стройные и благозвучные рулады. Я полез за пачкой сигарет, подкурил и заметил, что на заднем сидении, все стали не вербально повторять акт насилия над собственным организмом. Странная штука – человеческое поведение.

– Эй, вы охуели там курить? – в быковатой манере начал Влад.

– Ой, не выебывайся, я в эту машину попросился только потому, что тут курить можно – произнес Миша, делая очередную затяжку.

– Окна откройте, а то нихуя не видно, ещё этот даун на Хесусе не пристегнулся, сейчас менты ещё стопнут.

– Ну, если что штраф же подел… – не успел я договорить, как мою фразу перебил Гена своим раскатистым смехом.

– Это последнее, что их будет интересовать, тут у тебя в машине минимум срок едет в виде половины корабля и целого киндера. Кстати, а мы фольгу взяли?

– Не помню…– ответил Миша – да похуй, сейчас заедем, шоколадку с фольгой купим и всё будет отлично.

– Да, взяли. – с бытовой простотой ответила Соня.

– Блядь, куда эти долбоящеры уехали? Миша, блядь, ты там был, куда дальше?

– М, ту вывеску видишь? Там поворот, нам туда не нужно.

– Точно? – спросил я.

– Да в смысле точно? Знаю, я же там был.

Городской пейзаж уходил на второй план. Высокие панельные дома сменялись маленькими постройками из ракушечного кирпича на самозахваченных территориях. Сигарета курится ради первой и последней тяги, в них кроется вся мощь никотинового раба. Сигарета не считается выкуренной, если последняя затяжка не была сделана на полные лёгкие и пусть она далеко не такая сладкая как первые, но она является заключающей в вандализме над телом. Если способы получения никотина сравнивать с девушками, то для меня, на первом месте будет трубка. Она, как любимая жена, всегда рядом, теплая и знакомая, но всякий раз иная. Сигара – любовница, да, замечательно, но она с тобой только ради денег и потратиться придется серьезно, ты же не хочешь заработать раковую опухоль и не получить от этого удовольствие? Насвай – транссексуал, который захотел быть активом и у тебя из-за жарких ласок болят губы и тебе стыдно. Перед пацанами не выйдет самоутвердится за счет закидывания под губу продукт дефекации пернатых. Новомодный вейп – японская секс кукла. Один раз – не пидорас. А сигарета… Как дешевая и не всегда совершеннолетняя шалава, которая берет не дорого и не плохо сосет. А если залить мирамистином, то можно и без резины в парадный.

Три окна одновременно открылись и выкинули четыре только что протлевших жриц любви. Асфальтированная дорога с выбоинами резко превратилась в грунтовую, с камнями, каждый по размеру, как мозг Вассермэна. Вдали виднелась развилка.

– Сельский штурман, куда дальше? – спросил Стаханов.

– Направо. – приподняв уснувшую Софию со своего плеча произнес Худков.

– Внимание, смертельный номер! Владос, отпускай! – полон экстаза от фортеля, который сейчас предстоял промолвил я.

– Сука, блядь, тут дороги даже нет! Мы жить хотим! – послышалось на заднем сидении, с такой громкостью, что ещё чуть-чуть и им пришлось бы скидываться на новые стекла для машины.

Но напрасно они визжали. Руль был отпущен. Я начал припевать типичную цирковую мелодию.

– АААБЛЯДЬЬ! – с криком берсеркера вылетело из глотки Влада.

Раздались аплодисменты, от чудом выживших пассажиров.

– Как у тебя машина так поворачивает? – спросила Соня.

Рассказав историю про то, как он стукнул машину на выбоине, добавил.

– Ля, что ещё есть! – и нажатием одной кнопки, на крыше поднялся люк.

Его намек был понятен моментально, я отстегнул ремень безопасности и залез в люк. Поток воздуха ударил в лицо, пробудив меня от реальности. Свобода… Первое слово, всплывшее в голове, глядя на бархатное небо и мне представлялось, как мы ехали на перегонки с тучами и самим Гелиосом. Машина же быстрее колесницы какого-то божка? Каждый раз, повторяя вылазки в люк, вспоминаются строки поэта, чье имя уже давным-давно забыто, но идеи и дух которого, всё ещё продолжает жить в моей пустой черепной коробке.

Дивлюсь я на небо та й думку гадаю:

Чому я не сокіл, чому не літаю,

Чому мені, Боже, ти крилець не дав?

Я б землю покинув і в небо злітав.

Ветер колыхал волосы и лишь одна мысль выбила меня из мечтательного состояния. Какого чёрта, она не поехала. В тот момент больше всего на этом шаре, хотелось разделить момент радости. Но окончательно прервала это состояние Софи, дёргая меня за штанину, желая занять мое место. Я не стал наглеть и уступил место даме. Соня пролезла в этот “портал” и счастье, которое вылилось на неё не способно было вместить её естество, и чтобы не взорваться от переполнения, она закричала тонким и звонким голосом.

– Ой, коровки, – произнес Миша, подкуривая новую сигарету. – Влад, остановись, мы с Сонечкой пойдем их гладить.

– Чтоб она тебе копытом по хавалу заехала. – произнес Гена с по-детски наивной улыбкой.

– Ладно. Даю вам секунду. Всё